Рассказы

Кальчик Рудольф

Вошел в зал ожидания. Сначала сел в свете фонаря, проникавшем в помещение. Вот тут три человека и успели заметить, что на левой руке у него не хватает двух пальцев.

В последующие дни, уже в санатории, Гавел никак не мог успокоиться, пора не обрел ощущение, что он в безопасности. Ждал этого ощущения почти три месяца. Больница казалась ему тюрьмой. Утешала только любовь, которую он там встретил. Начал мечтать о женитьбе. Но как жить без денег? Ведь ему не на что купить даже обручальные кольца. А свадьба, квартира, мебель?.. Экономить из зарплаты? Но он ничему не обучен, болен, бывший уголовник. Какую он может найти работу и сколько пройдет лет, пока он честным путем накоптит на все, что ему нужно? Оставался

единственный человек, о котором он знал, что у него могли быть деньги, должны быть деньги, — Агнеша Зимова. 6 августа, в субботу, он отправился к ней в Прагу.

Служащий районной прокуратуры в Праге составил большой — из 22 пунктов — список предметов, которые наряду с живыми свидетелями доказывали преступления Яроша Гавела. Ствол от пулемета из уединенного дома, нож с Соукеницкой улицы, портативный проигрыватель, золотые восьмигранные часы… Двадцать два немых свидетеля.

Вскоре Ярослав Гавел был казнен.

Тайник под мостом

В конце мая 1965 года работники отделения криминальной службы города Брно сидели, притаившись, у основания конструкций моста через реку Свратку около Модржиц. Вовсю поливал дождь. Причем не ласковый майский дождичек, а настоящий ливень. Плащ-палатки их давно промокли. Они мерзли, ежились и ругались — очень тихо, но так выразительно, что их не приняли бы после смерти даже в тот уголок рая, который отведен для милиции. Приказ, который заставил их находиться там, они получили более ста часов тому назад. И на протяжении всех этих ста часов взор каждого из них (правда, они время от времени сменялись) был устремлен сквозь дождь на мост и ближайшие окрестности. Дело в том, что в мостовых конструкциях был обнаружен оборудованный тайник, в котором находились завернутые в газету «Свободное слово» от 30 апреля 1965 года специальные инструменты для вскрытия замков марки «ФАБ», универсальный гаечный ключ черного цвета и джутовый мешочек с 997 десятигеллеровыми монетами. Напрашивалось предположение, и проведенное расследование это подтвердило, что спрятанное в тайнике принадлежит неопознанному преступнику, который уже на протяжении двух лет держал в страхе работников магазинов самообслуживания, универмагов, буфетов и киосков в Брно и во всем Южноморавском крае. Больше всего он любил «работать» в сельских магазинах самообслуживания, которые частенько запирались на ночь небрежно. Давно пора было познакомиться с ним поближе. Сотрудники уголовного розыска провели много бессонных ночей, поджидая грабителя возле магазинов и ресторанов. Они уже просто заждались его.

Дождь все шел, а того парня все не было…

Тайник случайно обнаружили школьники, игравшие на мосту. За несколько дней до этого неизвестный очистил в райцентре Модржицы магазин самообслуживания, а в соседних Хрлицах удостоил своим посещением почти одновременно местный национальный комитет, почту и кооператив. Можно было ожидать, что он скоро опять явится за инструментами. Но дождь все шел, комары впивались в руки, а неизвестный не появлялся.

Сотрудники уголовного розыска промокли как утопленники.

Дни шли, начался июнь, и часы пребывания под мостом уже никто не считал. Преступник к тайнику все не шел. В такой ситуации выяснилось, что у милиции тоже есть нервы. Не сидят ли они тут напрасно? Что же им, до бесконечности наблюдать мальчишеские игры, слушать тихие шаги влюбленных и покашливание рыбаков на берегу? Криминалисты, однако, крепились, набравшись терпения.

В ночь на 3 июня 1965 года на третьем этаже областного управления общественной безопасности, расположенного на улице Ленина, зазвонил телефон.

— Докладывает постовой у входа в здание. Тут пришел какой-то Бурда. Милан Бурда. Хочет поговорить с кем-нибудь из вас.

Капитан, снявший телефонную трубку, едва не присвистнул от удивления. Но спокойно сказал:

— Хорошо. Пропустите его.

Через пять минут Бурда вошел в кабинет и сел на стул. Это был мужчина лет тридцати или чуть моложе с полным невыразительным лицом. Пальцы у него слегка дрожали. Мельком взглянув на красивый старинный шкаф с желтой окантовкой, он вздохнул:

— Я, собственно, с жалобой. В последнее время мною слишком интересуется криминальная служба. Кто-то от вас приходил в цех, где я работаю, расспрашивал обо мне. В поселке Чейчи, где я живу, тоже мною интересовались, что-то выясняли. Это создает мне трудности на работе и в семье. Я женился, это хорошая семья, тесть строит дом. Что они обо мне подумают? Что должна чувствовать жена? Мы ждем ребенка.

Офицер сосредоточенно слушал и кивал. Он знал посетителя лучше, чем тот думал. Милан Бурда. Зачем же он пришел на самом-то деле?

— В пятьдесят седьмом вас судили… Сколько вам дали?

— Двенадцать лет.

— Довольно много, не так ли? И когда вас выпустили?

— В шестьдесят втором.

— Очень быстро, вы не находите?

— Я хорошо себя вел.

— Знают ли все это… про вас? Там, в Чейчи?

— Да.

— И за что вас посадили, тоже знают?

Бурда растерялся, вспыхнул.

— Нет. Я им сказал, что сидел за политику. Поймите, я очень люблю свою жену. И действительно хотел начать все сначала. В конце концов, раз вы интересовались, то знаете, как я теперь живу. Но что-то многовато расспросов. Неужели у меня никогда не будет покоя? Хорошо работаю, не пью, не дерусь, имею честный заработок…

Красиво звучит… В восемнадцать лет Милан Бурда справлялся с замками как заправский взломщик. Его поймали и судили. В шестьдесят втором вернулся в Брно. В тюрьме выучился на токаря по металлу — с детства любил мастерить, и руки были золотые. Устроился на хорошую работу. Познакомился со студенткой и влюбился в нее без памяти. Хотел понравиться ей, поэтому скрыл свое преступное прошлое и то, что является простым рабочим. Для нее он техник и заочно учится на инженера. Свою расчетную ведомость, однако, бережет как зеницу ока, чтобы ее никто не увидел. Милан Бурда выплатил по суду людям, пострадавшим в период его преступного прошлого, уйму денег, и ему еще предстоит выплатить около 70 тысяч крон. А в Чейчи тишина и покой, никто ничего не знает, строится домик, жена понемногу округляется и ждет ребенка, она женщина из хорошей семьи, Милан приличный человек и о семье заботится. «Красиво звучит, — думал капитан, — этот рассказ о стремлении к спокойной жизни…»

— Пан Бурда, нам действительно надо было знать, как вы теперь живете, что делаете, какого мнения о вас окружающие, — сказал капитан извиняющимся тоном. — Не удивляйтесь, время от времени мы будем интересоваться вами. В ситуациях, подобных вашей, это обычное дело. Пожалуй, мы действовали не слишком — скажем так — деликатно. Приносим свои извинения. Когда мы вновь будем проверять вас, а к этому вы должны быть готовы, мы постараемся не нарушать ваш семейный покой, не вызывать настороженности у соседей, на работе. У вас есть еще что-нибудь?

— Нет, Спасибо,

— Так что договорились,

Токарь ушел. Трое сотрудников уголовного розыска несколько минут молча глядели друг на друга. Потом один из них рассмеялся, и остальные поддержали его так, словно они только что услышали невероятно смешной анекдот.

— А мы его ждали около Модржиц!

И опять расхохотались. Первым посерьезнел капитан.

— К окну! Скорее к какому-нибудь окну, откуда виден вход в здание.

Они выбежали в коридор, без всяких объяснений влетели в другой кабинет и там прильнули к окну!