Расследованием установлено…

Волынский Николай

— Все ясно! — По оживленному лицу Климова Линяшин понял, что он очень доволен докладом.

— Интересно, а Кныш когда сообразил, что Раковский в ту же ночь побывал в квартире Сердобольского? — спросил полковник.

— Говорит, что, окончательно протрезвев и прокрутив в памяти подробности последней встречи с Раковским, начал догадываться. А когда я задал вопрос о краже в квартире Сердобольского, сразу все понял. Вот потому-то он и не изворачивался, рассказал обо всем чистосердечно…

— А о существовании Аллен Калевой

ему что-либо известно?

— Видел ее у Раковского всего один раз. Но осторожный Семен Борисович не удостоил его знакомства с ней. Кныш сам догадался, что она иностранка, туристка, интересуется русской стариной. Только не матрешками и балалайками, а иконами, церковной утварью, изделиями декоративно-прикладного искусства.

— Мы с вами знаем этих поклонников русской старины, — насупился Климов. — Таращатся они на нее жадными глазами, но видят не красоту, а доллары и марки, которые можно за нее ухватить… Это хорошо, что Кныш видел Аллен Калеву.

Телефон на столе Климова оранжево замигал лампочкой. Полковник снял трубку, выслушал и, извинившись, попросил повторить сказанное.

— Слушай и ты, — бросил он Линяшину, нажав клавишу на панели селектора.

— По вашей просьбе сообщаем, — громко вибрировал от излишних децибел голос. — Гражданка Аллен Калева запросила визу на въезд в Ленинград по индивидуальной-туристской путевке…

На какой срок? — спросил Климов.

— Два дня. Суббота и воскресенье…

— Видишь, как все хорошо складывается, — повесив трубку, сказал Климов. Глаза его щурились улыбкой. — На субботу и воскресенье ты обеспечен круглосуточной работой. Не заскучаешь от безделья.

— Думаю, что не удастся поскучать и вам, — не растерялся Линяшин. — Если Аллен Калева едет всего на два дня, да еще не в качестве руководителя группы, значит, что-то срочное заставило ее это сделать.

— Согласен, — подтвердил Климов. — Аллен Калева — дама бережливая. Свои денежки на пустопорожний визит тратить не будет… Собирай-ка группу — мозгуйте. А за Раковским — глаз да глаз…

* * *

Ноябрь рано зажигает огни города на Неве. А сегодня они в пелене мелкого дождя плавали лохматыми рыжими шарами, и было не отличить, вечер это или утро.

Впрочем, членов оперативно-следственной группы, работавшей по делу Раковского, меньше всего интересовало время дня. Сейчас они жили как бы в другом измерении — в напряженном ожидании сообщений о том, что же предпримет Раковский, как себя поведет Аллен Калева, с какой целью она приехала в Ленинград?

Никто не сомневался: Раковский непременно встретится с ней. А вот что будет дальше — мнения расходились. Допускалось, что встреча состоится в условленном месте, что Раковский передаст Аллен Калевой какие-то ценности, запрещенные для вывоза за рубеж, возможно, тут же получит соответствующую мзду, скорее всего — в инвалюте.

Учитывая возбужденное против Раковского уголовное

дело, можно было, в полном соответствии с законом, сразу же задерживать и ее, состоявшую в преступной связи с ним. Вот тут-то мнения и расходились. Соблазнительное на первый взгляд задержание с поличным могло обернуться и неожиданной стороной. А вдруг переданное Раковским окажется безобидным подарком или тем, что, говоря языком закона, не является предметом контрабанды?

Что делать тогда? Аллен Калеву придется отпустить, то есть дать возможность уехать восвояси несомненной сообщнице преступлений Раковского, много знающей о его спекуляции и других махинациях.

Такой исход меньше всего устраивал следствие.

У более «благополучного» варианта тоже были свои минусы. Считалось вполне вероятным, что задержание Аллен Калевой даст убедительные улики нарушения советских законов — наличие контрабандных ценностей, принадлежащих Раковскому. Разумеется, его это изобличает, но Аллен Калевой даст лазейку сочинить любую версию. Что ей стоит заявить: «Я взяла это для передачи другому человеку. А что конкретно мне вручил Раковский — знать не знаю». Точно так же она могла отказаться и от переданного Раковскому вознаграждения (если оно будет): «А где доказательства, что это сделала я?»

Третий вариант был более рискованным, но зато сулил серьезное изобличение и Раковского, и Аллен Калевой. Этот вариант предусматривал не задерживать Аллен Калеву во время встречи с Раковским, где бы ни была эта встреча. Пусть поступает так, как заранее задумала. А за два дня ее пребывания в Ленинграде разгадать, каким способом она намерена вывезти полученное от Раковского за рубеж. Если решилась сделать это сама — для следствия особых проблем не будет: таможенная служба проверит ее багаж с особой тщательностью.

Однако считалось маловероятным, что осторожная, вышколенная Раковским Аллен отважится на подобный шаг. Скорее всего, решила оперативно-следственная группа, она воспользуется пребыванием в Ленинграде кого-то из своих людей, доверит им контрабандно вывезти «подарок» Раковского. Вот тут-то и таился риск провала всей операции. Ведь из Ленинграда каждый день отбывают сотни зарубежных туристов, уезжают и улетают в разные страны. И нередко последним местом их путешествия в СССР является отнюдь не Ленинград…

В день приезда Аллен Калевой руководство управления дало разрешение именно на этот вариант.

Сообщая об этом Линяшину, Климов счел нужным добавить, как он выразился, лично от себя:

— Упустите — считайте, что вы не чекисты!

— Ну а кто же, Василий Николаевич? — обиделся Линяшин.

— Новобранцы добровольной народной дружины! С кондитерской фабрики…

— А теперь обижаете кондитеров, — попытался отшутиться Линяшин.

— Кондитеры отвечают за качество конфет. А вам, Леонид Николаевич, доверено другое дело, — не принял шутку Климов.