Расследователь: Предложение крымского премьера

Константинов Андрей

«ТУ» разбежался по бетону аэродрома, взмыл в воздух. Когда лайнер закончил набор высоты, Обнорский позвонил Соболеву. Премьер обрадовался, сказал:

— Отлично, в Борисполе вас встретят.

***

— Вы, видимо, не в полной мере осознаете, как я рискую, — сказал Соболев.

Он стоял посреди номера, засунув руки в карманы брюк. Крепкий, сильный, без пиджака, с расслабленным узлом галстука. Обнорский и Повзло сидели в креслах. В Киев они прилетели час назад. В аэропорту их встретил человек Соболева на неброской серой «девятке», отвез в гостиницу, где их уже ожидал крымский премьер.

— Вы,

видимо, не в полной мере осознаете, как я рискую…

— Простите?

— Я пригласил вас на свой страх и риск, мужики, — сказал Соболев. — Я человек президента, но пригласил вас без согласования с президентом. Можно сказать, за его спиной…

— Вы хотите сказать, что…

— Я хочу сказать, что ситуация с исчезновением Горделадзе может иметь любые, самые непредсказуемые последствия. Вы, Андрей Викторович, обмолвились как-то, что от политики далеки. Поэтому позволю себе несколько слов, чтобы вам стала понятна суть и цена вопроса… Политическая ситуация на Украине далека от идеала. Общество разрознено, не имеет единой идеи. Я мог бы познакомить вас с результатами социологических исследований, но не буду этого делать. Достаточно, пожалуй, того факта, что на Украине, как и в России, продолжается снижение численности населения… Нашу Раду лихорадит. Идет война партий и кланов. А в центре всего этого — президент. За возможность влиять на Бунчука наши олигархи готовы пойти буквально на все! В любой момент следует ожидать провокаций…

Какое отношение имеет к этому дело Горделадзе? Прямое. Я не знаю, что случилось с Георгием Горделадзе. И вы не знаете. И Генеральный прокурор, скорее всего, не знает. Но карту «Горделадзе» уже вовсю разыгрывают! Сейчас, когда якобы обнаружено тело, я ожидаю новой вспышки истерии… Более того, я ожидаю вброса какого-то «компромата» против Бунчука или его ближайшего окружения…

Соболев умолк, подошел к Обнорскому, сказал:

— Дай, Андрей, затянуться.

— Да вот же сигареты, Сергей Васильевич, — сказал Андрей и протянул премьеру пачку.

— Спасибо, мне затянуться разочек, — улыбнувшись, ответил премьер.

Обнорский пожал плечами, протянул Соболеву сигарету. Сергей Васильевич сделал сильную затяжку, вернул сигарету, снова улыбнулся: мол, спасибо.

— Так вот — продолжу. Если противникам Бунчука это удастся, нас может ожидать политический Чернобыль. Думаете, я преувеличиваю? Отнюдь, друзья, отнюдь…

— У вас, — сказал Повзло, — есть факты о готовящихся провокациях?

— Нет, фактов у меня нет. Есть только ощущение, что некие события уже назрели… Дай Бог, чтобы я ошибался. Но боюсь, что я прав… Именно поэтому так важно разобраться с тем, что же действительно произошло с Георгием Горделадзе. Еще три дня назад я даже не подозревал, что обращусь к вам за помощью. Я даже не знал о существовании вашего Агентства. Мне хотелось просто познакомиться с писателем Обнорским… Я не знал, что Андрей Викторович не только писатель, но и журналист-расследователь. Что за его спиной стоит мощная расследовательская СТРУКТУРА.

— Это единственный мотив, по которому вы обратились к нам, Сергей Васильевич? — спросил Андрей.

— Нет, Андрей Викторович. Профессионализм и наличие организации — это, конечно, серьезный мотив. Но не единственный, — сказал Соболев.

— А каковы же другие мотивы? Много их?

— Их три, — ответил Соболев. — Еще не зная вас лично, я понял, что вы порядочный человек… Это во-первых. Во-вторых, мне сказали, что вы «совершенно неуправляемый» (Соболев усмехнулся). А в-третьих, вы — незаинтересованная

сторона. Вы — иностранцы, вы можете посмотреть на наши дела сторонним взглядом. Спокойно и без эмоций… Поэтому я обратился к вам.

— И все же вы сказали, что рискуете, — заметил Повзло.

Соболев посмотрел на Колю очень серьезно, с прищуром. Помолчал несколько секунд, потом сказал:

— Да, Николай, я рискую… Я ведь не знаю, ЧТО ВЫ НАКОПАЕТЕ и какие это будет иметь последствия. Но я принял решение и очень рассчитываю на вас.

— Спасибо, — ответил Обнорский. У Андрея, как это часто бывает с ним осенью, сильно болела голова — память о ранении, полученном на Ближнем Востоке. Память о Куке… Сегодня, когда он на несколько секунд задремал в самолете, он снова видел капитана Кукаринцева во сне. Кука, ухмыляясь, тянул свой страшненький мотив на бандуре. Возле его ног стояла черная мертвая голова. — Спасибо, Сергей Васильевич. Мы ценим ваше доверие, — ответил Обнорский.

— Что ж… Давайте обсудим технические детали нашего проекта, — сказал Соболев.

Так началась для Андрея командировка в Киев.

Вечером Обнорский позвонил Галине.

— Андрей, — сказала она, — я соскучилась… Я ведь живой человек. Я тебя ждала, а ты прислал этих двух… москалей.

— Ну один-то, положим, все-таки хохол.

— Какая разница? Когда ты сам собираешься в Киев?

— Не знаю, — сказал Обнорский. — Работы полно… когда-нибудь.

— А я тебя жду.

— Ну тогда приеду. Коли дивчина ждет гарного хлопца — грех не приехать. Гарный я хлопец для тебя? Пардон, для тэбе.

— Гарный, гарный! А когда приедешь? К дивчине, кстати, тоже… гарной.

— Через полчаса буду, — сказал Обнорский. — Диктуй адрес.

— Как — через полчаса? — удивилась Галина. — Ты откуда звонишь?

Обнорский захохотал и повторил:

— Диктуй адрес, еду.

Ему даже не пришлось ехать — Галя жила в центре, на улице Городецкого, в двух минутах ходьбы от гостиницы «Москва», где остановились Обнорский и Повзло. Андрей купил шикарный букет, шампанское и спустя десять минут уже стоял перед дверью квартиры. Он нажал на кнопку звонка, и дверь распахнулась. Они занимались любовью в «джакузи» огромных размеров, с зеленоватой подсветкой, и алые розы в мерцающем свете казались черными.

— Господи, — сказала Галина, — как хорошо. Как мне с тобой хорошо, Андрюша… Кажется, мы снова в Крыму. Ты вспоминаешь Крым?

— Вспоминаю, — ответил Андрей, любуясь загорелым обнаженным телом в прозрачной воде, любуясь отражением огонька свечи в зеркальном потолке.

Галина прильнула к нему и поцеловала в ухо.

— Щекотно, — сказал Обнорский.

— А я тебя защекочу… Я всего тебя защекочу, противный Серегин. А хочешь, я тебя вымою как маленькое дитя?

— Нет, — сказал он, отодвигаясь. — Не хочу.

Он вспомнил слова Затулы о пропавшем любовнике: «…Георгий уставал очень сильно. Чтобы снять стресс, я мыла его как маленького ребенка».

Андрей протянул руку и взял фужер с шампанским с бортика ванны. Как маленькие медузы, метнулись в вине пузырьки газа.

— И мне, — сказала Галина.

Андрей взял второй фужер, передал его Галине, откинулся в ванне… И тут увидел свое отражение: зеленоватое тело под водой… И голову над поверхностью. Тело под водой. БЕЗ ГОЛОВЫ… Мелькнуло лицо капитана Кукаринцева… Встала перед глазами картинка: Затула моет в ванной безголовое тело Горделадзе. Моет, трет его мочалкой, напевает «Реве и стогне» на музыку Куки.