Расследователь: Предложение крымского премьера
Шрифт:
— Выключите второй микрофон, — потребовал Коля — Понаехавши тут с Диксона… Тока и умеют орать: «Я срать пошел!»
— Орать, Николай Степаныч, больше не надо… Замок работает исправно.
— Да ну? Починил, что ли?
— Починил, — с достоинством ответил Родя. На самом-то деле он, обдумывая свой разговор с Краюхой, машинально запер дверь туалета на защелку… И сам испугался: один в квартире, кто вызволять будет? Но попробовал открыть, повернул защелку назад, и произошло чудо — замок исправно работал. Родион пощелкал еще несколько раз — открыл-закрыл, открыл-закрыл… Работает… Эва как!
— Починил, — ответил Родя. — Полярники — ребята
Про то, что он и сам пил пиво с Краюхой, Родя тактично умолчал.
Обнорский скептически хмыкнул и сказал:
— Так что там, Коля, у тебя интересного?
— Горделадзе анонимно размещал заказные материалы в Интернете. Один раз — точно. Но, видимо, не один.
— Ага, — сказал Обнорский, — как мы и предполагали. Ну-ка, давай подробней.
— Где-то в середине апреля Георгий, Алена и мой источник…
— Кто он, кстати?
Повзло положил на стол визитку, Обнорский взял в руки, прочитал: «Вечерний экспресс». Поздняк Антон Петрович. Начальник репортерского отдела. Киев. Тел. 295-17-…, факс 295-14-…". От руки был дописан домашний телефон и мобильный.
— Так вот, в середине апреля Георгий, Алена и Антон зашли как-то в Интернет-кафе. На глазах у Антона Г.Г. набрал статью и скинул ее на «левый» сайт. Алена была не очень довольна, но Гия сказал: ерунда, мол, Антон — наш человек… Он в то время как раз Антоху сватал к себе в «Вести».
— Так, так, так… А что был за материал? — спросил Обнорский.
— Вопрос хороший… Но ответа на него нет.
— Как это?
— Видишь ли, в чем дело, шеф… Антон крепенько поддатый был. Помнит, что материал был сильный, очень конкретный — с приведенными цитатами из документов, с номерами каких-то счетов — словом, совсем не в обычном стиле господина Горделадзе.
— Это понятно… Но кого конкретно разоблачал наш Дон-Кихот?
— Я же тебе говорю: не помнит он. Запомнил только, что Горделадзе руки потирал и шутил: это, мол, третий выстрел. А я в вас, блядей, всю обойму засажу.
— Лучше бы он содержание статьи запомнил, — сказал Родион.
— Адрес этого кафе есть? — спросил Обнорский. — Или он тоже не запомнил?
— Есть адрес, — успокоил Коля. — Завтра иду туда. Будем проверять.
— Очень хорошо, — сказал Андрей. — Это реальный след. Все, как и положено, без неожиданностей… Нечто подобное мы и предполагали. Эту тему, Коля, нужно работать по полной программе.
— А у тебя что-нибудь есть, шеф? — спросил Родион.
— Есть, — сказал Обнорский. — Во-первых, Перемежко дал новые распечатки. Это, Родион, ложится на тебя… Понимаю, что у тебя уже трещит голова от этих распечаток, но придется попахать. (Родя кивнул.) Во-вторых, человек, звонивший мне насчет кассет, действительно пользовался таксофонной картой… Пользовался ею всего единожды, так что здесь нам ничего, друзья мои, не светит. В-третьих, «пальцы» на пачке из-под сигарет есть. По региональной картотеке они не проходят, но полковник дал запрос и в центральную. Ответ будет завтра… А вот сейчас самое главное. Сейчас самое интересное: «шестерка», которая болталась у меня на «хвосте», зарегистрирована на жителя Таращи Иванова Леонида Павловича.
— Нормально, — сказал Родя. — А если совпадение?
— Может быть, и совпадение… Но все равно я думаю, что нужно ехать в Таращу.
— Я тоже соскучился, — сказал Обнорский в трубку. «Жучок» в корпусе
— Приходи, — ответила Галина, — отдохнешь.
— С тобой навряд ли, — сказал Обнорский.
— Хам!… Обыкновенный питерский хам.
— Девушка, ведите себя прилично. Во-первых, я сделал тебе скрытый комплимент. Во-вторых, мне надо элементарно выспаться. Завтра я сгоняю в Таращу и сразу по возвращению — к тебе.
— Господи! Опять в Таращу? Ну что тебе в этой Тараще — медом намазано, что ли?
— Да есть пара вопросов к эксперту.
— А ты отправь туда Мыколу или этого… полярного волка. Ты же начальник, в конце-то концов.
— У них тоже полно работы, Галка.
— А толку с вашей работы, Андрей?
— Э-э, не скажи, у нас, кажется, есть существенные сдвиги.
— Все сдвиги у Стужи… Теперь уже и ребенку ясно, почему исчез Георгий и кто стоит за его исчезновением.
Андрей выпустил струйку дыма, посмотрел, как он стелется в свете настольной лампы, меняет свои контуры… Точно так же расплывалась, меняла свой смысл история журналиста Горделадзе. Казалось, что разгадка совсем близко.
Вот-вот из массы разрозненных фактов, мнений, случайных и неслучайных событий, сложится некий рисунок. Логичный и композиционно законченный. Но он все никак не складывался…
— Ребенку, — ответил Андрей, — наверное, ясно. А вот мне пока нет. Я бы даже сказал, что совсем не ясно. А Стужа — он, скорее всего, добросовестно заблуждается. Верит в то, во что очень хочет поверить.
— Ах, Обнорский, Обнорский… во сколько ты вернешься из своей Таращи?
— Не знаю. Как только вернусь — позвоню.
— Давай лучше так — ты не звони, а сразу приезжай. Я буду ждать.
Из прессы:
«В Киеве разворачивается и с каждым часом набирает силу мощная антипрезидентская кампания. Заявление лидера СПУ Александра Стужи о прямой причастности президента и других высоких должностных лиц к исчезновению журналиста Горделадзе вызвало серьезный кризис во властных структурах. Многие наблюдатели заговорили о грядущей смене власти. Причина перемен, по словам политиков, кроется не в нарушении принципов демократии, законности и свободы слова… Заявление Стужи свидетельствует о намерении очень мощных финансово-политических сил отстранить от должности нынешнего президента».
"Отвечая на вопросы журналистов депутат Рады Александр Стужа сказал: «Я готов в суде доказать, что записи, обнародованные мной, подлинны, и господин Бунчук инициировал действия своих подчиненных в отношении честного журналиста Горделадзе». «С другой стороны, — отметил далее Александр Стужа, — и администрация президента, и сам президент, будучи заинтересованными в том, чтобы опровергнуть мои якобы инсинуации, должны обратиться к международным организациям или конкретным государствам по поводу технической экспертизы записи и, кстати, по поводу экспертизы тела, найденного в Тараще». Лидер Соцпартии отметил также, что никто из высших должностных лиц не сделал официального заявления, что предъявленные записи — фальшивка".