Расстрельная сага
Шрифт:
Колотов, внимательно слушавший своего подчиненного, поднялся над столом.
Черкасов, также очень внимательно следивший за докладом майора, спросил у начальника штаба:
— Ну, Андрей, Андреевич? Как оцените действия майора Солоухова?
Колотов ответил твердо, уверенно:
— Начальник разведки полка и на марше, и в ходе боя действовал безупречно. Так, как это требовала складывающаяся и постоянно изменявшаяся не в пользу разведчиков обстановка. Солоухов при обнаружении минных полей принял единственно верное на тот момент решение — прорываться на восток и уходить в балку. В том, что и там боевики Дервиша устроили засаду, вины Солоухова нет. Он вынужден был действовать в критических, крайне невыгодных условиях и сумел сохранить управление подразделением до самого последнего момента. В результате, пусть всего несколько человек, но
Подполковник ФСБ спросил:
— Значит, по-вашему, Андрей Андреевич, то, что Солоухов в первую очередь решил вызвать вертолеты огневой поддержки и лишь потом «вертушки» с десантом, тактически оправданное решение?
— Так точно! Я на его месте и в той обстановке поступил бы так же, если бы…
Черкасов резко обернулся к нему:
— Что «если бы»?..
— Если бы сумел, как Солоухов, сохранить управляемость остатками взвода, что сделать было, поверьте, Евгений Анатольевич, чрезвычайно сложно, практически невозможно.
Не тот ответ ожидал услышать от Колотова Черкасов, не тот. И это было заметно по разочарованной мимике лица подполковника ФСБ. Но он быстро взял себя в руки, вернувшись к рукопашной схватке в балке:
— Как я понял, здесь, — он указал на место, где пленили Солоухова, — бандиты, имея полную возможность расстрелять прикрытие отхода остатков взвода, решаются взять офицера и солдат живыми. Причем группа захвата действует самостоятельно, в отрыве от тех сил, что провели ранее обстрел отходящего отделения разведвзвода. То, что бандиты имели целью взять Солоухова живым, подтверждают и подготовленные заранее шприц-тюбики с препаратом быстроусыпляющего действия.
Колотов пожал плечами:
— И что в этом странного? И мы, и «чехи», когда сталкиваемся в бою, всегда стремимся захватить пленных. Они наших офицеров, мы их главарей. Ну, а не получится с командным составом, берем рядовых. Затем представители вашего же, Евгений Анатольевич, департамента, — он повернулся к Черкасову, — занимаются обменом пленных. Это распространенная практика.
Подполковник ФСБ согласился:
— Да, это так. Но смотрите, Андрей Андреевич, что происходит у перевала. Взвод атакуют так, чтобы не оставить ему иного выхода, как прорываться на восточное плоскогорье именно балкой. А до этого убивают в лесу командира взвода. Его в плен не пытаются взять. И уничтожают практически весь взвод, хотя в балке явно заранее готовили главную засаду и Дервиш мог пленить с десяток наших бойцов. Но он действует выборочно и решает пленить лишь майора, у которого, кстати, никаких знаков отличия не было. Значит что? Дервиш знал Солоухова в лицо?
Колотов возразил:
— Даже если, допустим, Дервиш сам откуда-то знал майора в лицо, но другие-то бандиты не могли этого знать. Если только каждый не имел фото Солоухова. У убитых боевиков никаких фотографий не обнаружено. А вот на следующий после боя день повторной «зачисткой» был найден схрон, недалеко от балки. И мы получили ответ, куда так внезапно скрылась банда, атаковавшая остатки взвода в балке и Солоухова с сержантом и рядовым, оставшихся прикрывать отход этих остатков. Бандиты скрылись вместе с пленниками в этом схроне. А ночью спокойно ушли, когда мы вывели из леса войска. Но вернусь к схрону. Мы обследовали его. Так вот, при всем своем желании банда не могла захватить живыми более двух-трех человек. Для большего количества пленных в схроне просто не хватило бы места. Подземный тайник рассчитан на укрытие около десяти человек, и в первую очередь в схроне должны были спрятаться сами боевики. Поэтому считаю, что засада у балки имела задачу тотальное уничтожение отходящих сил взвода. Но планы боевиков сорвал Солоухов, вызвавший поддержку внутренних войск и организовавший огневое прикрытие прорывающихся на плоскогорье солдат. Боевики не смогли выполнить свою задачу потому, что в их действия вмешалась группа прикрытия, заставившая «чехов» на время залечь за гребнями оврагов. Бандиты поняли, что пора самим отходить. А тут в отрыве от остатков взвода трое бойцов. На них и навалились. Почему бы не захватить пару-тройку пленных. А шприц-тюбики могли быть у боевиков для любых других целей. Их, кстати, эти шприц-тюбики, нашли в одежде трупов и у оврага, и в «зеленке», и даже у колодца. Так что, думаю, захват майора Солоухова, как и сержанта Чупина, и рядового Капустина, не специальная акция боевиков, а случайность. Кто попался бандитам при отступлении, тех и взяли, не глядя на знаки различия и лица. Это мое мнение, и я буду отстаивать его, если против майора Солоухова вздумают возбудить уголовное дело. Я знаю Сергея Викторовича как настоящего боевого офицера, не способного на предательство.
Черкасов, выслушав начальника штаба, недовольно хмыкнул и закурил очередную сигарету.
— Это все, Андрей Андреевич, что вы можете доложить по действиям подчиненного в квадрате 133 третьего июня сего года?
— Все, Евгений Анатольевич.
— Большое спасибо. Прошу документально оформить изложенное здесь мнение. И не забудьте добавить пафосную концовку о достоинствах Солоухова.
Колотов ответил серьезно, несмотря на ехидный тон подполковника ФСБ:
— Не волнуйтесь, Евгений Анатольевич, я ничего не забуду.
— Вот и хорошо. Не смею задерживать.
Начальник штаба, козырнув, вышел из кабинета, а Сергей почувствовал тепло в груди. Андрюша Колотов не спасовал перед чиновником ФСБ. Это не Голодец. Замполит подпишется под всем, что нарисуют такие вот Черкасовы. Молодец, Андрей! И Сергей сможет отблагодарить начальника штаба. Вот только выпутается из этого мутняка, так и отблагодарит. Но нужно еще выпутаться. Неизвестно, какие показания дадут Чупин с Капустиным. А их тоже наверняка в это же время обрабатывают либо люди Черкасова, либо местный особист, капитан Мелехов.
Сергей оказался прав в своих предположениях. Не успела закрыться дверь за Колотовым, как в кабинет ввалился Мелехов.
Черкасов спросил у него:
— Ну, что скажешь, капитан? Закончил работу с солдатами?
Особист отчеканил:
— Так точно, товарищ подполковник. Вот их показания.
Капитан протянул Черкасову несколько мелко исписанных стандартных листов.
Подполковник жестом указал особисту на стул, сам же, продолжая курить, принялся читать текст этих листов. Наступило тягостное молчание. Сергея потянуло в сон. Все же выспаться ему не удалось. Да и напряжение последних суток давало о себе знать. Но майор заставил себя встряхнуться, отогнать сонливость. Сейчас ему нельзя расслабляться. Неизвестно, что еще за вопросы готовит ему подполковник ФСБ. Тот явно не собирался ни заканчивать первую беседу-допрос, ни делать в ней перерыв.
Представитель ФСБ прочитал протоколы, положил перед собой. Указал на один из листов:
— Вот здесь, Сергей Викторович, сержант Чупин показывает, что четвертого числа рано утром вас увели к главарю банды, Дервишу, у которого вы пробыли около двух часов. После чего вы, вернувшись, объявили подчиненным о скором освобождении. О чем же таком вы беседовали с Балаевым, что он решил отпустить вас с солдатами?
Сергей мог легко ответить на поставленный вопрос и, вероятно, снять с себя все обвинения, вернее, подозрения — обвинений официальных ему никто не предъявлял. Но для этого Солоухову пришлось бы назвать истинное имя Дервиша, бывшего офицера Советской Армии, скрывающегося под личиной несуществующего Умара Балаева. И сказать, что Сергей вместе с Карсановым служил в Афганистане. И все встало бы на свои места. По крайней мере, данное обстоятельство вполне могло объяснить то решение, которое принял Дервиш. Таких случаев, когда в Чечне сталкивались бывшие однополчане, было много, и, как правило, люди, ранее воевавшие вместе, расходились по-мирному, сожалея о том, что в новых условиях стали врагами. Но Солоухов обещал Вахе хранить тайну, а слово свое привык держать при любых обстоятельствах. Конечно, официально против семьи Дервиша, или Карсанова, власти никаких карательных мер предпринять не могли и не предприняли бы. Однако было очевидно, во что превратилась бы жизнь Татьяны с сыном, узнай в городе, КТО их пусть и бывший муж и отец. Семья Дервиша превратится в изгоев. Допустить этого Солоухов не мог! Поэтому ответил:
— Да ни о чем особенно мы не беседовали. Дервиш находился в хорошем настроении и его потянуло пофилософствовать. Он говорил о том, что Чечня воюет с Россией на протяжении нескольких веков, и истинные горцы никогда не принимали власть Москвы, даже в советские времена, живя по своим законам. Спрашивал, зачем мы пришли и что в итоге получили. В общем, говорил то, что можно услышать на любом чеченском базаре. Я же отвечал, что, как человек военный, лишь выполняю приказ командования. Это мой долг. И солдаты тоже не по своей воле служат в Чечне. Сейчас подробности того разговора я воспроизвести не могу, так как просто не помню их.