Расстрелянный парламент
Шрифт:
Бросить народ на бронетехнику Макашов не мог. Он отговаривал ополченцев отступить: «Люди, сегодня не удалось».
Ночью ополченцы стали бросать бутылки с бензином в телецентр. Макашов вновь закричал: «Слушайте, да это будет наше! Это стоит миллиарды!» А ему в ответ из-за елок ответили: «Заткнись, новое отстроим». Генерал повторил: «Так телевидения не будет». В ответ: «Книжки будем читать, как раньше, думать будем!»
Макашову нечего было сказать.
Народ не расстреливали, народ казнили. С единственной целью – запугать. Запугать не только ополченцев,
Мой коллега-эколог Павлов воспроизвел речь Макашова к охране «Останкино»: «Не бойтесь! Мы вас не тронем. Дайте нам эфир! Тридцать минут!»
Испугались. Не дали выступить. Вместо свободы слова – казнь людей.
Медсестре Нике было 17 лет. Но смелости у нее не занимать. В Останкино она вытащила из-под огня шестерых раненых. Ползала там, где нельзя, где убивали. Но вытащила, спасла всех.
Одному из раненых очередью из крупнокалиберного пулемета оторвало кисть. Ника перетянула жгутом руку и остановила кровь. И тут пуля настигла вновь раненого – она угодила ему в голову. Пуля была разрывной, и на глазах у Ники голова спасенного, было, ею человека размазалась по стене.
Ника несколько минут находилась в шоке. А затем снова вытаскивала раненых. После неудачи – она вернулась в Дом Советов.
Односторонняя стрельба длилась 45 минут. Люди вжались в землю. Пули настигали каждого, кто поднимал голову. Убивали снайперы и тех, кто просто выходил из домов, кто прогуливался рядом.
Шофер вытащил знакомого, раненого в грудь… Затащил его в автомобиль. Снайперы стали обстреливать и охотиться за ним.
Стреляли в мальчишек.
Командиры БТРов уже не прятались в машины. Они ездили кругом победителями… Глядя из люков, они видели, что расстреливают безоружных.
После речи Гайдара по телевидению – многие вышли на улицу и погибли. Так погиб Андрей Бураки. Он учился на 5-м курсе Мед. академии. Вышел с друзьями – и все попали под обстрел омоновцев. Убит Вураки, убит друг, ранен третий товарищ… И сколько таких ребят погибло после гапоновского зова Гайдара?!
Иностранные журналисты спрятались от пуль в убежище. Самым смелым оказался японец – он снимал под пулями, бегал по улице, а когда по нему стреляли, то снимал лежа.
Во время перестрелки телеоператор британского телевидения «Фронт-лайнз Ньюс» Рори Пэк пытался снять происходящее и был сразу сражен насмерть. Пуля со смещенным центром тяжести вошла ему в грудь и вышла из поясницы.
Когда началась перестрелка, Руцкой отправился к рации. По ней слышались пулеметные очереди и приказы стрелять. Он настроился на волну путчистов и дал команду «не стрелять».
Руцкой кричал: «Не убивайте!.. Я Руцкой!» В ответ – брань и насмешка. Тогда он связался с Министерством обороны и спросил: «Кто первый начал стрельбу?..» Но и там не нашел поддержки. Сколько не просил прекратить убивать людей – Грачев огня не прекратил.
Свидетельствует П. Шуруков, повар, 17 лет:
«Ко мне подошел парень лет 25, в очках. Что, говорит, стоишь, пошли раненых вытаскивать. Мы подползли к оранжевой поливальной машине «ЗИЛ» с тесной кабиной. Влезли. Парень склонился к приборному щиту, завозился с проводками. Ударила очередь. Замерли. Нет, уберег Бог. Машина завелась…
Проехали на большой скорости по Королева, от башни к овощному магазину. Люди кричат: «Вот раненый, вот! И тут еще забирай!» Несколько раненых лежат в лучах прожектора. Парень сидел за рулем. Несколько секунд меня «ломало»: выходить из кабины под огнем? Да еще с газона поднялась чья-то голова, крикнула: «Куда, пацан, замочат! Погоди, пока палить перестанут!»
Ничего, вылез. Во весь рост подошел к ближайшему раненому. Мужик лет 50, в животе – дыра. Взял за ноги, поволок. Руки, джинсы, кроссовки на мне пропитались его кровью. Парень, что был со мной, высунулся из кабины, помог втащить. Кабина тесная. Мы стояли в ней, а раненый лежал на полу. Ноги его вылезли за дверь, болтались снаружи…
Вывезли его к пруду у дирекции «Останкино», где сгрудились «Скорые». Еще вывезли человек пять.
На пятом раненом у нас просто кончился бензин. Я пытался завести машину. Очередь – и мгновенная ватная слабость в руках и ногах. Я получил пулю в спину. Это было как взрыв в спине. Временно отключился.
Потом меня вынимали из машины: «Ранен, что ли?» Я еще успел удивиться: «А то не видно?» Позже узнал, что и «скорая» была тоже обстреляна.
Пока я лежал в больнице, прокуратура завела на меня дело по обвинению в угоне этой самой оранжевой поливалки».
Убивали тех, кто выносил раненых.
Алексею Шумскому, инженеру, было 26 лет. Он был ранен в бедро и в спину навылет. Будучи раненым вытаскивал раненых. Скончался на операционном столе.
Олег Кудрявцев никогда не интересовался политикой, работал продавцом и было ему 25 лет. Он шел мимо Останкино, когда услышал крики раненых. Ударил прожектор и высветил ветерана – на груди ордена. Олег бросился на помощь, он вынес два десятка раненых. Пуля снайпера сразила его…
«Империей лжи» называли телецентр патриоты. Сюда приходили не один год, выстраивали пикеты, лозунги, требовали свободы слова. Сегодня за эту свободу пролили патриоты кровь.
Ополченцы не скрывали, что идут к «Останкино». Никто не делал из этого секрета. Потому все обвинения в бандитизме неуместны. Открытость полная.
Военной операцию следует назвать президентскую. Крупные силы ОМОНа, в полной боевой экипировке, пропустили «руцкистов» к телецентру. А там расстреляли всех.
Никаких вооруженных отрядов, коими пугал Президент и его приспешники, у Останкино не было.
Куда исчезли воинские части, шедшие к телецентру?.. Генералы боятся отвечать на этот вопрос.
Многие из тех сотрудников телецентра, которые работали в тот день, не знали о бое… Только по телефону от родных они узнали, что по ним ведется, якобы, стрельба.
Работники телевидения были выставлены мучениками. По сценарию им так же отводилась ужасная роль.