Рассвет и закат
Шрифт:
– Понимаю. А ДНК? Сделали?
– Постановление запросили, ждем. Но должны дать. Свидетелей бы. Кто видел, как он младенца выбрасывал…
– Пока не нашла.
– Ищи. И – хорошая новость. Пальчики на коробке его.
– Отличная новость! А он даже перчаток не надел?
– Надел, наверное. Только коробку никто не протирал, ну и нашлись его пальчики. Там пара кусков липкой ленты очень удачно была…
– Вообще замечательно! – одобрила Ирина.
– Но на косвенных далеко не уедешь.
– Буду искать. Кто-то его наверняка видел, – кивнула Ирина.
– Ищи.
– Разрешите идти?
– Свободна.
Ирина вышла за дверь. Вышла из участка.
Отошла метров на двести, так, чтобы все пространство вокруг просматривалось, и никто не подобрался слишком близко. Вставила в телефон старую симку – и позвонила родителям.
– Какого черта?
Ирину даже не волновало, кто именно ей ответит – она просто была в бешенстве. Вот именно – какого? Блин? Черта?!
Рогатого?! Хвостатого!?
Кто вам дал право лезть в мою жизнь?! Вам чего еще надо, сволочи!?
Эти вопросы она и собиралась сейчас прояснить со всей пролетарской прямотой. Что за пофиг-нафиг? Еще ей на работу не звонили всякие там разные?
– Ирина?
Трубку снял отец, но восторженных воплей не получил.
– Я спрашиваю – какого черта?!
– Добрый день… дочка.
Если по замыслу родителей Ирина должна была сейчас умилиться… а ей кто-то об этом сообщил? Нет? Вот и не обессудьте!
– Мне, мать вашу зеброй, фамилию поменять и в другой город переехать?!
– Нет-нет! – отец отозвался так быстро, словно его телефон за палец цапнул. – Ирина, я по другому поводу звоню.
– Да неужели?
– У Вики дочка родилась. Александрой назвали.
– Замечательно. Очень за вас рада. Все?
– Почти, – замялся отец. – Женя нам кое-что рассказал…
– Замечательно.
– У тебя точно все в порядке?
– У меня все просто замечательно, – заклинило Ирину на одном и том же слове. – И будет еще лучше, если мне не станут звонить на работу.
Посторонние люди.
Эти два слова повисли в воздухе, но отец понял. Из трубки долетел вздох.
– Я… я не буду. Звони, пожалуйста, сама, хотя бы раз в месяц.
– Зачем?
– Чтобы мы не волновались за тебя.
Ответом было язвительное фырканье в трубку. Ага, вот так Ирина и поверила, что за нее волноваться будут! Вот так и оценила!
– Завещание я давно составила. И оно не в вашу пользу, ясно? Хоть обсудитесь, ничего не получите.
– Ирина, зачем ты так?
– Будьте любезны, – в голосе девушки зазвучал металл. – Оставьте меня в покое с вашими родственными чувствами, вашей заботой и вашим интересом. Сыта по горло.
– Я…
– И не смейте
Ирина стукнула по кнопке отбоя и злобно выдернула симку. Сломала при этом ноготь и сильно расстроилась.
Вот что им надо?
Извиняться будут? Рассказывать, как сожалеют?
Не верю!
Не – ве – рю!!!
И плевать мне, как это со стороны выглядит!
Кирилл позвонил ближе к вечеру.
– Иришка, привет еще раз.
– Привет.
– Я тебе хочу рассказать про Оболовых.
– Так?
– Пока берем в православный лагерь. На все лето.
– Это хорошо. Хоть не увидят, как мать арестовывать будут, – согласилась Ирина.
– А там посмотрим. Или по семьям их, или усыновителей найдем. Митрополит сказал, что хоть церковь и не виновата, но…
Ирина фыркнула.
– Знаешь, Савелия-то этого Диана в церкви нашла.
– Свинья везде грязи найдет.
– Один – один, – согласилась Ирина. С этим тезисом было не поспорить.
– Ты завтра свободна?
– После работы, а что?
– Можно тебя будет занять на часок?
– Можно.
– Вот и отлично. Завтра вечером в театр, а уж потом, послезавтра по важному делу.
– … милее не найти!
Девчонка пела весело и азартно.
Ирина аплодировала от всей души, и жалела только, что цветов с собой не взяла. Надо бы.
Заслужили ребята.
Мюзикл оказался постановкой экспериментального театра, студенты переделали классическую пьесу, придали ей, вопреки занудству автора, счастливый конец, и получилось просто замечательно. Весело, живо, искренне.
– Не жалеешь?
– Ни минуты!
Ирина действительно не жалела. Она наслаждалась и спектаклем, и мороженым в древней стеклянной вазочке, и даже запахом театра. Эта атмосфера: занавес, кресла, металл, дерево, духи, что-то трудноуловимое, краска? Грим?
Нет, не понять.
Запах театра. Так ноты цветочных ароматов порождают духи, так все вышеперечисленные ноты породили совершенно особый запах театра. Одинаковый и в Большом театре, и в захолустном балаганчике. Запах вдохновения.
Оборотень тоже поглядывал на спутницу с удовольствием. Ирину нельзя было назвать шикарной женщиной, но ведьминская аура делала свое дело, постепенно сживаясь с обладательницей и меняя ее.
И рыжие волосы легли причудливыми кольцами, и глаза стали большими и бездонными, и какой-то флер появился. Уверенности в себе?
Да, наверное и так. Ирина не сосредотачивалась на своем очаровании, не то оно было бы сильнее. Она просто была сама собой.
И постепенно становилась неотразима.