Рассвет любви

Дрейк Шеннон

— Видела я, на что способны ваши мужчины… — глухо пробормотала она.

— Ничего вы не видели… не считая, конечно, того, что творили по приказу Эдуарда ваши соплеменники! — возмутилась Марго.

Пленница не ответила.

— Мне нужно идти, — торопливо сказала Марго. Но что-то ее удерживало. — Я скоро вернусь — принесу вам поесть. Прошу вас… не надо бояться, — добавила она.

— Я ведь святая Ленора, не забывайте об этом! И я не боюсь! — поспешно ответила девушка, но Марго видела, что это не так.

— Я скоро вернусь, — пообещала она и вышла из каюты.

Корабль Уоллеса приблизился к «Осе» вскоре после того, как стих шторм. Уоллес перебрался на другое судно и вместе с остальными уселся на палубе, потягивая эль.

С юности

сопровождая своего кузена Эррина, Брендан благодаря ему познакомился с Уоллесом. Он боготворил его — и не только как храброго полководца, но и как одного из умнейших людей своего времени. Враги Уоллеса часто недооценивали его. Родом он был из простой семьи, зато получил великолепное образование. Это был высокий, мускулистый, хорошо сложенный мужчина, но своими многочисленными победами он был обязан не столько физической силе, сколько таланту стратега.

Ветер стих, по воде пролегла лунная дорожка. Море на горизонте сливалось с небом, и, казалось, их корабль медленно уплывает в бесконечность.

— А мне по душе этот пират. Я имею в виду де Лонгвиля, — сказал Уоллес, обращаясь к Брендану.

— Он год за годом пускает на дно корабли.

— Да. И нисколько не стыдится этого, — согласился Уильям, и глаза его вспыхнули. Рожденный быть воином, он с первого взгляда поражал исходившим от него ощущением спокойной силы.

— Стало быть, любое преступление может быть оправдано, лишь бы тот, кто его совершил, не стыдился этого? — спросил Брендан. — Но тогда можно найти оправдание и королю Эдуарду — ведь он никогда не стыдился того, что старается поставить Шотландию на колени, а всех шотландцев перерезать, как стадо баранов!

— По мне, лучше уж честный враг, чем вероломный и лицемерный союзник, — мрачно произнес Уоллес.

— Против этого трудно возразить, — пробормотал Брендан, осушив рог до дна, и покачал головой. Но в душе он признавал, что в чем-то Уоллес прав. Сколько раз он слышал о том, что битву при Фолкерке можно было бы выиграть, если бы Джон Коммин Рыжий не увел свою конницу с поля боя. Коммин был двоюродным братом низложенного короля Джона, за права которого и сражался сейчас Уоллес. Роберт Брюс, который сейчас вместе с Коммином правил Шотландией, в отличие от него никогда не сражался бок о бок с Уоллесом. Своим главным врагом Брюс считал короля Эдуарда. А в дни мира Брюс и Коммин продолжали поддерживать некоторое хрупкое равновесие. Но накануне их отплытия во Францию Брюс сложил с себя сан наместника, и тут же поползли слухи, что он, дескать, намерен искать мира с Эдуардом. Вероятно, доля правды в этом была, ведь Брюсу было что терять.

— И довольно об этом, Брендан! — рявкнул Уоллес.

— Просто я тут подумал…

— Ладно, давай говори!

Брендан посмотрел в глаза человеку, которому он поклялся в верности.

— Хорошо, тогда слушайте. Вы никогда не изменяли своему слову. Вы сражались не ради золота, а ради Шотландии. Эдуард многое бы дал, чтобы заполучить вас. А король Норвегии Хокон принял бы вас с распростертыми объятиями и наделил бы богатыми землями… дал бы вам титул. Филипп уже знает, что вы плывете во Францию, а наш друг архиепископ Ламбертон много раз говорил ему о вас и о том, как высоко он вас ценит. Нам и раньше случалось бывать во Франции, вращаться при французском дворе. Ездили мы и в Италию. Словом, делали все, чтобы не дать Филиппу заключить договор с англичанами в ущерб интересам Шотландии. И, однако, во Франции примут нас с радостью. Филипп охотно доверил бы вам командование одной из своих армий и осыпал бы вас почестями. Но вы, сэр — да простится мне моя дерзость, — вы упрямы как осел и охотно променяете все это на возможность сражаться и дальше. Наши таны — да будут во веки веков прокляты их черные души — отвернулись от нас, когда мы одерживали одну победу за другой! Наперебой скорбят о судьбе несчастной Шотландии, а сами вечно дерутся между собой, как пауки в банке! Кто будет нашим королем? Лично я, будь я им, не стал бы сражаться. Извините, сэр Уильям. Порой,

да простит меня Бог, я ломаю голову: как мы надеемся победить Эдуарда, когда между собой-то разобраться не можем?

Брендан гадал, не разгневали ли Уоллеса его слова, но тот в ответ только мрачно усмехнулся. А потом вдруг, одобрительно хлопнув Брендана по спине, зычно захохотал.

— Так, значит, упрямый осел, говоришь?

— Ну… разве что иногда.

— Да, сынок, тут ты прав. Если Роберт Брюс не отступится от меня, он может разом потерять все, что имеет. Он уже узнал вкус власти. И сейчас вбил себе в голову, что женится на наследнице английского престола. Ходят слухи, что он, сраженный ее красотой, влюбился в нее. Тут уж ничего не поделаешь, парень, — не он первый, не он последний. Сколько мужчин готовы были продать не только свою страну, а и саму душу дьяволу, и все из-за любви к женщине. — Уоллес поднял руку. — Запомни мои слова: пока что Роберт Брюс на стороне Шотландии. Ты прав, он мечтает о короне. Да и его семья тоже. Может, он и есть единственный, достойный того, чтобы возложить ее на себя… не знаю. Но и Джон Коммин тоже спит и видит себя на этом престоле. Оба они весьма могущественны. Я никогда не поверю, что Коммин намеренно бросил нас на произвол судьбы при Фолкерке. Думаю, среди его людей просто началась паника и он ничего не смог поделать.

— Вы слишком добры к нему, сэр. Многие говорят, что он был рад вашему поражению, потому что не хотел возращения Баллиола — ведь тогда все его надежды на трон пошли бы прахом, а ведь он тоже мечтает о короне.

— Слишком многие о ней мечтают, в этом-то и беда! — воскликнул Уоллес. — В этом их слабость, но в этим и моя сила. Мне корона не нужна! Я сражаюсь только за свободу для моей родины!

— Но армия разбита!

— Да, это так. И без помощи танов я могу надеяться только на помощь простых людей. Однако вести их сейчас против Эдуарда — это самоубийство. Нет, лучше попробуем воспользоваться дипломатией и заручиться помощью со стороны.

Брендан задумчиво уставился на воду.

— Ну, что скажешь, .мой юный друг? — Брендан мрачно покачал головой.

— Когда вы сложили с себя обязанности правителя и бароны съехались на встречу в Пибле, это ведь один из моих родственников предложил конфисковать ваши земли в наказание за то, что вы оставили страну без разрешения ассамблеи? Сэр Дэвид Грэм, верно?

И снова на лице Уильяма отразилось удивление.

— Мой брат Малколм был там. Он бы не позволил им сделать такую глупость.

— Послушай, Брендан, я вовсе не намерен считать тебя ответственным за то, что сделал кто-то из твоей родни. Грэм говорил не от себя — ведь недаром же он человек Коммина. Нельзя винить его за это. А мой брат держит слово перед Робертом Брюсом, которому он поклялся в верности много лет назад. Он давно уговаривает меня, что лучшего короля, чем Брюс, нам нечего и искать. Дескать, именно ему предстоит защитить Шотландию от притязаний Эдуарда. Если бы ты только знал, как трудно принимать какие-либо решения, когда море крови, пролитой нами, застилает глаза! И Брюс, и Коммин — оба молят Бога, чтобы тот поскорее призвал к себе короля Эдуарда. Ведь он уже немолод, а его сын делам государственным предпочитает игры и попойки в компании своих фаворитов. Может быть, в этой войне наше главное оружие — время? Ведь не будет же Эдуард жить вечно!

— Порой мне кажется, что именно так и будет.

— Что ж, а пока нам предстоит скоро увидеть другого монарха — короля Франции. Того, кто, по твоим словам, будет рад видеть нас на своей земле, особенно в компании пленного пирата. — Помолчав некоторое время, Уильям испытующе взглянул на Брендана. — Да… пирата и наследницу. Интересная парочка, верно? Кажется, кто-то мне говорил, что леди Элинор все еще нездорова?

Брендан раздраженно поморщился.

— Ей уже лучше. Марго уверена, что она выживет, а Марго редко ошибается. И потом, если леди Элинор и больна, то она сама виновата в этом. Никто не заставлял ее прыгать за борт в такую погоду.