Рассвет над Майдманом
Шрифт:
— Позже, я сказал. Успеется.
На улице стихло. Глэд широким жестом пригласил неизвестного к горячо пылающему костру.
Крепко сложенный орк устроился на старом ковре, внимательно оглядел юрту, задержал хмурый взгляд на вещах у тотемного столба. Принял из лап Торопыги чашу с кумысом, плеснул немного в огонь во славу богов и влил в себя обжигающе горячий напиток одним движением. Вернул пустую посуду и покосился на другую малышку, что возилась с пришедшим зверем, угощая того мочеными в молоке кусками лепешки. Вздохнул и повернул изрезанную морщинами морду к человеку.
— Что делать будем,
Глэд помассировал саднящий бок и усмехнулся.
— Тебе решать, вождь. Девочки с тобой останутся, я же мою шкуру постараюсь продать подороже.
Орк молча оскалился, похлопал лапами рядом с собой. Торопыга и Шонголом быстро присели рядом и замерли, словно мышки. Хмурый прижал к себе малышек и пригорюнился.
— Кем я после этого буду, человек? Какой из меня вождь, если клан не уберег. И отдал того, кто родственников из плена вызволили и хлебом делился? Это у вас, людей, брат брата за паршивую монету продаст, а мы кровью родных не торгуем.
— Может и так. У вас свои правила.
— Свои… Убить можем, соседей на колья посадим из-за выпасов хороших. Во славу богов кровавую жатву устроим в походе. Но пока Степь стоит на кровных узах и братстве стали — мы будем жить. Ты думаешь, что я смогу с вами в подлости сравниться, продать тебя как скот после того, как увидел живыми моих сестер по клану?.. Вот там что? — Хмурый мотнул мордой в сторону сундучков.
— Приданое. Девочкам.
— Правильно. Приданое. То есть ты решил, что сестрам пора занять место на совете клана.
— Я решил, что моя жизнь может оборваться в любой момент, а малышки без приданого обречены на торги. Продали бы их, как не имеющих защиту клана! И посмотрел бы я на тебя, как тебе в след воины плевали бы, что допустил такое бесчестье…
Хмурый набычился, из-под нахмуренных бровей буравя взглядом полуголого человека.
— А так ты попрал законы наследования и взвалил на их плечи ярмо взрослого орка. Им теперь за любую проказу отвечать жизнью.
— Ответят. Сочтешь нужным — научишь, как не только ножом отбиться, но и мечом за себя постоять.
Орк жестом отправил девочек к сундукам. Открыв ящики, они достали мечи, сняли ножны и гордо выпрямились с обнаженным оружием в руках.
— Да уж, приданое. Острая сталь. С каких это пор приданое начинают с холодной стали собирать?
— Я человек в ваших краях новый, могу ошибаться. Но две сотни лет тому назад сироты начинали взрослую жизнь с момента, как на лапы встанут. Никого это не удивляло. А начинали именно с оружия, чтобы себя защитить и честь клана не уронить.
Вождь Диких кивком отпустил малышей, покопался в принесенном свертке и достал оттуда чудовищных размеров бутыль черного стекла. Свернул залитую воском пробку, плеснул себе и безглазому темно-красного вина. Медленно выпил, налил еще и поставил чашу рядом с горячими углями. Сытый колонг буро-желтым комком прокатился к чаше, шумно вылакал все и устроился посреди костра, закрыв глаза и блаженно расправив крылья в сполохах пламени. Хмурый аккуратно подбросил дров и буркнул:
— А ты что думаешь, лысое отродье?
Зверь лениво почесался и уставился на человека. Поразглядывал его с минуту и снова прикрыл глаза.
— Ты — вождь. Тебе и думать.
Орк настороженно слушал, Глэд же равнодушно стал одеваться. Неприятная на вид зверушка его не пугала, выпитое вино шумело в голове, и сильно хотелось спать. Оставалось лишь договорится с вождем о завтрашнем дне и можно заканчивать прием гостей. Колонг же столь неторопливо продолжал.
— Я бы на твоем месте, вождь, не волновался. Шаманам его не сжевать. Остатки твоего клана он сохранил. Глядишь, через десяток-другой лет еще и охотиться вместе будете…
Хмурый почесал затылок и медленно поднялся.
— Говорят, ты в горы пробирался, к гномам?
— В горы. К гномам, — не стал отпираться безглазый.
— Угум. Будем считать, они тебя сами нашли. Утром ко мне зайди, юрту рядом мне выделили. Обмозгуем, что и как.
Глэд с непониманием смотрел на уходящего орка.
— Кто нашел? Кого нашел?
Хмурый откинул полог и буркнул во тьму:
— У вас времени полчаса. Не больше. Не знаю, что вы там ему притащили, но чтобы по лагерю потом спятившие заклинатели не метались. Проблем не оберемся.
И орк пропустил в юрту трех гномов, одетых по-походному. Те степенно подождали, пока Дикий вождь выйдет, после чего один из пришедших вышел вперед и склонился в глубоком поклоне.
— Здравствуй, Повелитель…
Глэд ошарашено смотрел на склонившихся перед ним гномов. Перед собой они выложили дары: отливающий черным полный ростовой доспех, меч и играющий отбликами огня черный шлем, слепо смотрящий на спрятавшихся в углу орчат полированной безглазой личиной.
В стоящем посередине человек узнал гнома, которому помог несколько месяцев тому назад. Покопался в памяти, нашарил имя. Пригласил гостей садиться, стараясь разрешить свалившуюся на него неожиданную проблему.
— Уважаемый Глонг, я рад видеть тебя во здравии. Надеюсь, вы разделите со мной скромный ужин.
— Повелитель, мы будем рады разделить с тобой пищу.
— Почему ты называешь меня так странно?
— Потому что наши древние пророчества сбываются. Записанное в книгах оживает, и события набирают ход. Согласно предсказаниям, ты приходишься сыном Владыке, пришедшим из-за грани миров, чтобы вернуть Огненному народу утраченное величие, привести на освобожденные земли и возродить Горную династию.
— Сын Владыки? Папашу свергли больше двух тысячелетий назад. Похоже, я хорошо выгляжу для такого возраста.
— Сын вернется в любое удобное для него время. Важна не оболочка. Важен — дух. А твой дух проснулся и набирает силу. Скоро ты сможешь вернуться домой, под каменные своды, к давно ждущему тебя народу.
Глэд в тоске обхватил руками голову…
— О, боги! Только мне этого не хватало! Я шел к вам, чтобы остаться в живых, избежать смерти в застенках людей или на орочьем костре… Я совсем не собираюсь становиться пророком, королем или кем там еще… Я хочу лишь обрести покой, отдохнуть от этой бесконечной череды кошмаров…