Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]
Шрифт:
40
Феофил проснулся среди ночи. Он медленно приподнялся, стараясь не шуметь, и прислушался.
Услышав звук открываемой двери, он повернул голову. Спустя мгновение он разглядел в темноте какую–то фигуру и подумал, что это, наверное, медведь, которого он видел в лесу накануне вечером. Стараясь не делать резких движений, Феофил взял с полки нож.
— Римлянин, — раздался вкрадчивый шепот.
Вздохнув с облегчением, Феофил положил
— Кто это?
Незнакомец скрылся из виду.
— Тебе это знать необязательно, — прошептал он.
— Что тебе нужно?
Наступило долгое молчание, потом снова застрекотали сверчки. Нахмурившись, Феофил встал и подошел к двери. В дверном проеме виднелись яркие звезды.
— Ты все еще здесь?
— Да.
— Говори смелее, незнакомец, — сказал Феофил спокойным голосом. — Я тебя слушаю.
— Ш–ш–ш! — Раздался какой–то шорох и беспокойное движение у дверей. — Я хочу узнать о твоем Боге, — прошептал незнакомец.
Голос был невнятным, но Феофилу показалось, что где–то он его уже слышал.
— А почему ты приходишь ко мне со своими вопросами посреди ночи?
— Я не хочу, чтобы меня видели… не хочу, чтобы кто–то знал, что я разговаривал с тобой.
— Потому что я римлянин?
Раздался смешок.
— Нет.
Феофил по голосу пытался определить, где прячется незнакомец, но не мог.
— Ты боишься?
— Не тебя.
Эти слова были сказаны с такой уверенностью, что Феофил не сомневался в их правдивости. Он тоже усмехнулся, и тут его осенила догадка:
— Может быть, ты один из старейшин?
Незнакомец не ответил.
Феофил не стал настаивать на ответе.
— А что Атрет говорит тебе об Иисусе?
Незнакомец рассмеялся.
— Он много чего говорит. И ничего не понятно.
— Он уверовал совсем недавно, но у него доброе сердце.
— Я пришел не для того, чтобы выслушивать хвалы Атрету.
Враждебность. Зависть? Старые обиды? Феофил взял небольшой глиняный светильник с полки, что была над ним, и зажег его посреди комнаты.
— Иди сюда, к свету, поговорим.
— Никто не должен знать, что я был здесь.
Феофил слегка нахмурился.
— Я никому не скажу. — Когда незнакомец не ответил, Феофил попытался уверить его в своем молчании. — Даю тебе слово, что твой приход останется между нами.
— Это твое слово. А ты римлянин. Я лучше останусь здесь.
Феофил потянулся за светильником, чтобы отставить его в сторону.
— Держи его рядом с собой, — раздался резкий шепот.
Феофил так и сделал, полностью уверенный в том, что незнакомец хочет видеть его лицо.
— Так тебя устроит?
— Устроит.
Феофил стал ждать вопросов незнакомца. Но молчание затянулось. Потом опять
— Я хочу знать истину о Боге, — прошептал незнакомец. — Расскажи мне все, с самого начала.
— Марта заболела, — сказала Фрейя, входя в длинный дом и подходя к полке, на которой стояли ее травы и снадобья.
— Заболела? — удивился Атрет. — Когда? Вчера она была в полном порядке.
— Этой ночью. Юзипий пришел ко мне сегодня, рано утром.
— И что с ней?
— Не знаю, он сказал, что какие–то боли и сильный жар.
— Наверное, съела что–нибудь не то. — Вар взял чашку с горячей кашей из рук Рицпы, даже не взглянув на жену брата. — Ты же знаешь, как она любит ягоды.
— Она сказала, что не ела никаких ягод.
— Ну, если не знаешь, что случилось, пусть ее посмотрит Аномия. Она ей поможет. По голосу Вара было понятно, Что он верил в сверхъестественную силу Аномии.
— Аномия сейчас с ней. — Фрейя не сказала своим сыновьям, что с появлением юной жрицы Марте стало еще хуже. Вар был очарован этой колдуньей, а Атрет был чересчур вспыльчив. Ему ничего не стоило бы приказать Аномии даже близко не подходить к сестре, а это только усугубило бы те непростые отношения, которые сложились между братьями.
Фрейя оглядела полку со своими снадобьями, думая, что лучше всего сейчас приготовить. Горький чай из конского щавеля прочистит Марте желудок. Отвар из желтого нарцисса вызовет у нее рвоту. От бузины она пропотеет. Если у Марты болит живот, голова, или если у нее жар, хороший глоток отвара из этих трав быстро поставит ее на ноги.
А если болезнь вызвана чем–то другим, более сложным?
Фрейя отогнала от себя эту мысль.
Таволга, белая ива, бальзам и некоторые другие средства безотказно понижают жар. Как базилик или остролист. Гелиотроп утолит боль, а маковый отвар навеет на нее сон.
Фрейя взяла сушеный желтый нарцисс и стала его молоть.
Прежде чем она пошла к Марте, Юзипий прошептал ей, что Марту всю ночь мучили страшные сны, в которых какие–то крылатые чудовища летели на нее с неба и впивались когтями в ее плоть и кости.
И теперь Марта говорит, что у нее болит именно там, куда впивались во сне эти чудовища.
К середине дня жар усилился.
По мере того как Фрейя наблюдала за ходом болезни, она укреплялась в подозрениях, что на Марту напали злые духи.
— Как мне тебе помочь? — спросила Рицпа, отвлекая Фрейю от тревожных раздумий.
Взглянув на прекрасную ионийку, Фрейя не могла отделаться от мрачной мысли. А что, если на Марту кто–то наслал проклятие?
Аномия.