Рассвет в ночи
Шрифт:
Совершив такой своего рода ритуал, Она села на стульчик и привычным жестом перекинула черные завивающиеся локоны через плечо, дабы не мешали. Пальцы раскрыли потрепанную нотную тетрадь на странице, которую Она скорее всего помнила наизусть. Улыбка вновь тронула Ее губы. Увидь Ее кто-нибудь сейчас - непременно влюбился бы. Ну... Или хотя бы изумился. А, впрочем, будь кто-то с Нею рядом - Она никогда не позволила бы себе быть такой... открытой. И все же, так как сегодня Она была одна - соседка, предупредив заранее, ушла к своему любимому - Она наслаждалась одиночеством, которое принимала как дар. Так же как Парк, как Стихи,
Когда бледные тонкие пальцы коснулись ожидающих этого лакированных клавиш, в комнатке раздались первые ноты Ее любимой "Einsame Blumen" Шумана... Испарились из головы и черноглазый незнакомец, и дождливый парк, и все-все-все... Будь Она одиноким цветком, непременно была бы фиалкой... Точно.
Глава 11.
Его работа
Кто-то что-то позабыл, кто-то куда-то опоздал, кто-то где-то не додумал, кто-то что-то перепутал, не успел, не угадал, не проверил... И всё к чертям собачьим провалилось!!! В тот миг, когда до заключения выгодной сделки оставался один-единственный телефонный звонок, вдруг выяснилось, что их обошли на повороте! Та "жертва", что Он выслеживал больше недели, в изучение повадок и слабых мест которой, Он вложил столько сил, внезапно улизнула из Его когтей! Раз! И только пятки сверкают! А в перекошенной от разочарования и гнева пасти лишь клочок шерсти с кончика её хвоста!
Как можно было такое допустить?! Вот какой вопрос Он с самого утра орал в уши своих подчиненных. Сказать, что Он был зол, означало тихонечко шепнуть о том, как Он сейчас мил и трогателен. Потому что Он был не просто зол! Он был взбешен! Разъярен! Его буквально трясло от неукротимого всепоглощающего гнева! Клавиатура компьютера Его зама, разнесенная в хлам о дверной косяк, весьма красноречивыми осколками была разбросана по полу кабинета, а сам зам побитым щенком съежился в оказавшемся вдруг таким жестким и неуютным кресле и не решался стряхнуть с колен черные клавиши. А Он всё рвал и метал, и несчастным сотрудникам, мающимся за дверью в ожидании своей очереди на экзекуцию, казалось уже, что приступ злобы Его никогда не закончится.
Вообще-то те люди, коим не приходилось видеть Его разъяренным, не могли поверить, что совершенно спокойный, крайне вежливый и невероятно сдержанный с виду человек этот время от времени становится настоящим зверем. Невозможно было даже подумать, что Он умеет кричать, способен расколошматить клавиатуру или вышвырнуть в окно проектор для слайдов.
Проводив взглядом ни в чем не повинный аппарат, стремительно приближающийся к земле, и не такое повидавшая Жанна, давно с Ним работающая, предусмотрительно юркнула в комнату архива. И вовремя, потому что в ту секунду, когда проектор разлетелся вдребезги, ударившись об отмостку, дверь кабинета, за которой читались нотации заму, распахнулась с такой силой, что треснулась об стену, и пред онемевшими от ужаса клерками предстал их распираемый злобой директор. Вот в такие-то моменты все и замечали, какие всё же страшные у Него глаза.
– Что вы смотрите на меня?
– Прорычал Он, резким ударом ладони сбивая с ближайшего стола органайзер, полный канцелярских принадлежностей.
– Работать! Никто сегодня с места не сдвинется, пока вы не найдете и не назовете мне хотя бы три веских причины, почему я не должен всех вас уволить к песьей матери!.. Жанна!!!
Всегда такая очаровательно-стервозная женщина эта кроткой мышкой выглянула из-за двери архива, опустила глаза, нервным движением поправила выпавшую из прически прядку волос.
– Где ты должна быть?!
– Глуховатый баритон Его сейчас был полон шумных хрипов.
– Быстро на свое место! Чтоб через час у меня на столе был отчет по этом делу! Будете искать свои ошибки, пока кровь носом не пойдет!
Не желающие попасть под горячую руку сотрудники в миг засуетились, работа закипела. Жанна за каких-то пять секунд подобрала рассыпанные у Его ног ручки и скрепки, вылетевшие из опрокинутого органайзера, быстро глянула в Его лицо, ничего хорошего там не увидала и пулей унеслась к себе в кабинет.
– Эй-эй, будет тебе, Константин!
– С дружелюбной улыбкой подошел к Нему Георгий Иванович.
– Успокойся, родной, а то ты им сейчас головы поотрываешь, и куда мне их потом, безголовых, девать?
Этот добродушный пожилой мужчина, когда-то поверивший в Его талант и взявший к себе сперва в подчиненные, а затем и в деловые партнеры, вызывал в Нем искреннее уважение, но настроиться сейчас на шутливый тон никак получалось. Шумно выдохнув, Он запустил пальцы во всклокоченные и взмокшие у корней волосы и невероятным усилием воли заставил себя подавить гнев. Хотя бы чуточку. Когда дыхание выровнялось, и руки перестали чесаться отвинтить кому-нибудь дурную башку, Он выпрямился и по-обычному спокойным и уверенным шагом вышел следом за Георгием Ивановичем в коридор.
– Ты чего кипятишься, сынок?
– Всё посмеивался тот с хитринкой.
– Как я тебя учил, помнишь? Это игра. Всё время выигрывать не получится. И вовсе не эти идиоты в том виноваты.
– Да знаю я, Гера!
– Отмахнулся Он раздраженно.
– Просто...
– Просто кровь у тебя горячая.
– Насмешливо перебил Георгий Иванович.
– Молод ты, Константин, для такого бизнеса, я это всегда понимал.
"Ну вот, начались поучения!", - нервно всплеснув руками в воздухе, Он сверху вниз заглянул в голубые прищуренные глазки пожилого весельчака.
– Нет-нет, вот не надо этих испепеляющих взглядов, парень!
– Невозмутимо заулыбался тот, приободряюще похлопав Его по плечу.
– Тебе прекрасно известно, чего ты стоишь, и во сколько мне когда-то обошелся... Да и сейчас обходишься! И я, заметь, одного тебя, пусть и молодого, и взрывного, и не всегда умеющего должным образом принять проигрыш, и на сотню таких разумных престарелых арифметиков, как твой покорный слуга, не променяю! Потому что ты уникален, Константин! Ты, не побоюсь этого слова, гениален! И у меня, кстати, уже есть для тебя новая мышь. На сей раз весьма упитанная, так что позабудь об этом недоразумении, и копи силы, сынок!
– Я, пожалуй, спущусь в спортзал.
– Запрокинув голову к потолку, проскрипел Он сквозь зубы и сжал один кулак в другом с такой силой, что хрустнули суставы.
– Вот-вот!
– Одобрительно закивал Георгий Иванович.
– Пойди поостынь, приведи голову в порядок и заглядывай ко мне... О! Кстати, мне младшая дочь сейчас звонила. По какому-то делу забежать должна. Ты подходи - познакомлю вас. Она ж у меня на "Экономическом" учится, второй курс заканчивает. Может быть, через месяц на практику к тебе её направлю.