Шрифт:
ПАРК
Сегодня прекрасный светлый сентябрьский день. Я уже тысячу лет не выходил из дома, лишь время от времени сквозь грязные стёкла окон констатируя смену времён года. Нет, утрирую, конечно, но выбраться куда-нибудь надо бы в кои-то веки…
У нас забавный городок. Или я забавный. Что в кавычках, что без. Как бы то ни было, но сколько я здесь ни живу – а живу я здесь всю жизнь – нет-нет, да и узнаю о каком-нибудь весьма интересном месте, о котором раньше и понятия не имел. Хотя, казалось бы. Городок маленький – на одном конце
Вот и пару месяцев назад, возвращаясь на трамвае с не слишком удачного собеседования, узрел в окно поразительный по красоте парк. Тогда ещё подумал, что надо как-нибудь туда наведаться. Прогуляться, подумать о вечном, полюбоваться спокойной красотой этого места, и всё в таком духе. А тут как раз делать совершенно нечего. Я и так-то не слишком перерабатываю, к сожалению – благодаря нашим расчудесным политикам, последние года два и в офисе-то найти хорошую работу стало сложновато, что уж говорить об удалённой. Но вот сегодня даже то немногое, что было – сделано, а собственный проект, наконец, добрёл до версии 1.0.0 и притаился, сжавшись в комок от страха перед предстоящим боевым тестированием.
Надо выбираться.
Телефон, телефон, телефон… Чёрт! Кресло. Вот телефон.
– Моисеич! Привет. Чем занят, какие планы? … Такая же фигня. Слушай, я тут подумал, что несколько запсел дома. Надо бы вытащить себя куда-нибудь. Нас, точнее, вытащить. И я даже знаю, куда. … Очень смешно. Нет, не туда. Нас там с прошлого раза не любят. Как ты относишься к природе? Ну, как, к природе… К относительной природе. В общем, я тут недавно проезжал мимо чудесного парка. Никогда там не был. Давай прогуляемся, что ли. Одному скучновато. … Ага. Давай у трамвайной остановки через полчаса. И накатить чего-нибудь захвати, ладно? Не трезвым же наслаждаться красотой этого мира. Я совсем на мели… Всё, одеваюсь.
Нет, какой всё-таки офигительный день… Даже на трамвайной остановке. Даже на трамвайной остановке в ожидании вечно опаздывающего Моисеича. А вот, кстати, и он. Даже оглядываться не надо. По позвякиванию в рюкзаке его узнаешь его.
Поездка не очень долгая, особенно за разговором. Наша остановка, выходим. Чуть дальше по улице. Переход. Какие-то газоны, лавочки, чёрт знает что…
Да. Даже сквозь ограду парк больше похож на рай. Вместо ангелов и праведников, правда, какие-то дети бегают, но рай всё-таки городской, как-никак, так что сойдёт. Где тут вход-то?..
Осень. Пожелтевшие листья уже опадают, и высокое холодное небо становится ещё выше. В этом парке ему уже не мешают уродливые фасады домов. Неожиданно крутой берег у такой небольшой речки. Корявые и мокрые, но одновременно грациозные яблони. Прозрачный воздух, ветви, небо… Последний раз такое волшебное чувство было на Кольском под Эльморайоком. Уже и не помню, когда это было.
– Моисеич! Ну куда тебя опять понесло?
– Соломоныч, давай передохнём. Тут скамейка.
Действительно, скамейка. А. Ну, да. Где скамейка, там и волшебный рюкзачок, ясное дело. Идея неплохая. Что сегодня волшебного?
– Э… А чего так мало-то?
– Фига себе мало! Три бутылки.
– Я и говорю, чего так мало-то?
– Гражданин! Вы мне это прекратите. Вас я назад не потащу, а меня вы назад не утащите.
Что за чёрт! Полтора литра на весь вечер. На двоих. Либо он окончательно спился и боится уйти в запой, либо он просто жмот и жлоб.
Ладно я. У меня денег только на общественный транспорт и хватает. Купи я что-нибудь ещё, и мне придётся либо искать в этом парке работу, либо заниматься разбоем, либо пускаться в увлекательное многодневное пешее путешествие домой. Но Моисеич! Он вчера зарплату получил.
А закуска? Что это за резиновые палочки? Он уверен, что они предназначены для засовывания именно в то отверстие, что находится в голове? Я – нет.
Ладно. В конце-то концов, в самом деле. Мы сюда на прогулку припёрлись, а не на пьянку. Пьянку можно устроить и по возвращении с прогулки.
После третьей осень стала ещё прозрачнее. В отличие от Моисеича, который решил полюбоваться утками в речке почему-то не прямо со скамейки, а подойдя к ним поближе. Я уже упоминал, вроде, о крутом береге. В общем, в результате уже скорее утки любовались Моисеичем, причём, непосредственно в родной для себя среде, нежели Моисеич – утками.
– Соломоныч! Спасай! Тут берег скользкий. Не выберусь никак.
– Что ж ты творишь-то? Простудишься же к чертям… Эх! Сейчас. Подберусь… Э-э-эх!!!
М-да. Утки, наверное, такого цирка не видели примерно никогда. К первому клоуну присоединился второй. Тоже в родной для уток среде.
– Ну, теперь, Соломоныч, у нас есть весьма уважительный повод для четвёртой. Сентябрь, конечно, не октябрь и уж, тем более, не ноябрь, но и определённо не август, а тем паче не июль или, скажем, май или даже апрель.
– Моисеич. Я знаю, что ты уже выучил названия месяцев года. И даже примерно знаешь, в каком месяце какие погоды обычно стоят. Однако, я бы всё-таки предпочёл обойтись и вовсе без повода, чем получить такой. Ладно. Давай. За здоровье. Физическое, а главное, душевное.
Сидеть на скамейке всё-таки наскучило, и мы, хлюпая ботинками, неспешно подефилировали дальше по парку. Вокруг прогуливались живописные парочки, женщины с колясками виртуозно вписывались в повороты узких вертлявых дорожек, дети с дикими воплями гонялись за птицами. Спокойная и грустная осенняя идиллия.
…Вечерело. Парочки, женщины, коляски и дети стали приобретать багровые оттенки. Небо материализовалось и стало почти осязаемым, ударившись в махровый импрессионизм. Где-то тревожно закаркали.
Мы неспешно шагали по парку, притихнув и задумавшись. Время куда-то пропало, мы были в этом парке вечность, и вечность не знала, что она длится.
За очередным поворотом обнаружился живописный пруд, за которым вдали на холме высилось что-то странное, нечто среднее между средневековой крепостью и скалой. Чего-чего, а скал в нашей местности никогда не было, так что это каменное нечто явно было рукотворным. Было абсолютно безразлично куда идти, так что мы направились к этому строению.