Рассвет
Шрифт:
– Я это знаю, – печально сказала она.
– Как бы то ни было, насколько мне известно, появился этот человек, пианист и певец, и такой красивый, каким только может быть мужчина. Все молодые женщины вились вокруг него, а он и твоя мать… – Она сделала паузу и затем снова наклонилась ко мне, словно в другой комнате находились люди, а она не хотела, чтобы нас подслушали. – Там была такая горничная, Блоссом, она сказала мне, что однажды ночью она застала их за зданием бассейна. Она сама была там с мужчиной по имени Феликс, он был подручным. У нее не на что и смотреть-то было, – презрительно добавила она, шмыгнув носом, – но эта Блоссом занималась любовью с любым мужчиной, который задерживался
Так вот она поняла, что это твоя мать, и очень испугалась и увела Феликса прочь. Блоссом не рассказала об этом никому о том, что она видела, кроме двух своим ближайших подруг. А твоя мать и ее любовник не знали, что Блоссом была там в то же самое время. Но очень быстро твоя бабушка все вызнала об этом. У нее были глаза и уши повсюду, если ты понимаешь, что я хочу сказать, – добавила миссис Дальтон.
– И что она сделала? – спросила я еле слышным голосом.
– Певцу было дозволено уехать, а вскоре после этого, м-да… твоя мать оказалась беременна.
– Мной?
– Боюсь, что да, девочка. Твоя бабушка привела ее в свой кабинет и отхлестала ее словами так сильно, что та умоляла пощадить ее. Разумеется, твоя мать клялась, что ты была ее и Рэндольфа, но твоя бабушка была очень сообразительной и знала слишком много о том, что было. Она знала даты, сроки и… В конце концов твоя мать созналась и признала, что, скорее всего, ты ребенок не Рэндольфа. Кроме того, – ее брови снова поднялись, – я не думаю, что дела между ею и твоим отцом проходили так гладко, как предполагается они должны проходить между мужчиной и женщиной. Ты понимаешь? – Я покачала головой. Я не понимала. – Ладно, это уже другая история. Во всяком случае, единственное, что я выяснила изо всего этого, что твоя бабушка собиралась заставить твою мать сделать тайный аборт. Она хотела, чтобы я отвела ее к кое-кому.
Я покачала головой, пораженная тем, что Рэндольф Катлер не был моим отцом. Снова ложь. Когда же все это кончится? Когда прекратится вся эта ложь?
– Как имя этого певца?
– О, я не помню. В те дни артисты здесь часто останавливались. Некоторые оставались на весь сезон, некоторые на неделю по пути в Нью-Йорк или в Бостон, или в Вашингтон. И, как я уже сказала, он не был первым, кого твоя мать уводила за бассейн…
Я не могла поверить тому, что слышала о своей матери. Моя бедная, больная мать. Ха! Что за хитроумный фарс она создавала. Как ловко она обманывала Рэндольфа! Как могла она предавать их любовь и брачную клятву с другими мужчинами? Это было отвратительно. Она была мне отвратительна, потому оказалась всего лишь эгоистичной женщиной, думающей только о себе и своих желаниях.
– Рэндольф узнал об этом? – спросила я.
– Он узнал, что твоя мать беременна, – ответила она. – И это спасло ее от аборта. Понимаешь, он подумал, что это его ребенок. Поэтому Лаура Сю умолила твою бабушку позволить ей сохранить беременность и не рассказывать Рэндольфу о том, от кого она. Твоя бабушка не хотела скандала, но она не желала сохранить ребенка от другого мужчины и дать ему фамилию Катлер. Она слишком гордилась своей кровью.
– Но я родилась. Она позволила.
– Да, ты родилась, но еще до того, как ты появилась, бабушка поняла, что никогда не примирится с этой ложью. Я полагаю, ей было ненавистно, что Лаура Сю все время поправляется и поправляется в беременности и все люди вокруг говорят о ее новом внуке, в то время как она знала, что этот ребенок в действительности ей не внук. Плюс к тому, твоя мать использовала каждую возможность, чтобы противостоять твоей бабушке. Это было ее большой ошибкой.
– И что она сделала? – спросила я. Мое сердце забилось сильнее. Я боялась даже дышать слишком громко из опасения, что миссис Дальтон остановится или переменит тему.
– Она противоборствовала Лауре Сю. Я уже работала в отеле и ухаживала за ней в ее последний месяц, и уже было решено, что я останусь в детской, когда ты родишься. Поэтому я была рядом.
– Вы хотите сказать, что слышали, что говорилось? – спросила я. Я не хотела употребить слово «подслушивать». Я видела, что она очень чувствительна к этому.
– Я улавливала многое, во всяком случае. Они нуждались во мне и должны были говорить.
– Нуждались в вас? – Я была растеряна. – Почему?
– Твоя бабушка разработала план. Она пересмотрела свое первоначальное соглашение с твоей матерью и сказала ей, что та должна будет отдать ребенка. Если она сделает это, то бабушка сохранит всю историю в секрете и она сможет продолжать оставаться принцессой Катлер'з Коув.
– И что сказала моя мать? Ведь это должно было быть ужасным соглашением. – Несмотря на иллюзию болезни, я подозревала, что мать вполне могла проявить волю, когда хотела, когда это соответствовало ее стремлениям.
– Никаких возражений вообще. Твоя мать была слишком эгоистична и избалована. Она боялась потерять свою сладкую жизнь, поэтому согласилась на хитрость.
– Хитрость? Какую хитрость?
– План был такой. Салли Джин Лонгчэмп, как ты знаешь, только что родила мертвого ребенка. Твоя бабушка пошла к ней и Орману и заключила с ними сделку – они должны были похитить новорожденного младенца. Она дала им драгоценности и деньги, чтобы помочь им совершить побег.
Салли Джин была тогда вне себя, потеряв дитя, а тут бабушка Катлер предлагает ей другое дитя, которого, похоже, никто не желал. Лаура Сю должна была согласиться, и, я думаю, им сказали, что Рэндольф тоже согласен. Но этого я не могу утверждать с определенностью. Твоя бабушка обговорила с ними все подробности и обещала как следует прикрыть их побег и направить полицию в неправильном направлении.
Потом она пришла ко мне, – миссис Дальтон потупила взор. – Я не могла не согласиться с ней, что Лаура Сю будет ужасной матерью. Я видела это на примере Филипа. У нее никогда не было для него времени. Слишком занята ланчами, покупками, загоранием у бассейна. А твоя бабушка очень была раздражена тем, что ребенок не будет настоящим Катлером.
Как бы то ни было, она предложила мне годовое жалованье за сотрудничество. Я не могла отказаться от этой кучи денег. К тому же ни твоя бабушка, ни твоя мать не хотели этого ребенка. Итак, я сделала все, как она просила, заставила себя… Пошла в комнату Мэри Бостон и дождалась, пока Орман не похитил тебя.
Мэри знала, что происходит. Она догадывалась кое о чем, а потом я рассказала ей все остальное. Она никогда не любила твою мать. Да и никто из персонала не жаловал ее, она была так избалована и высокомерна с ними.
Как бы то ни было, Мэри и я жалели Салли Джин Лонгчэмп, которая только что потеряла желанного ребенка. Мы думали, что это была хорошая идея для всех. Никому не будет от этого плохо.
Но Рэндольф все еще не знал, что произошло, поэтому твой бабушка продолжала обман, предложив награду. Были случаи, когда мы полагали, что полиция поймала Ормана и Салли. Рэндольф отправлялся на опознание подозреваемых, но это оказывались не они. Все остальное, я полагаю, тебе известно. Кроме того, – сказала она, потупив взор на свои руки на коленях, – что я сожалею о своем участии. Не имеет значения, какой плохой матерью была бы Лаура Сю и как сильно Орман и Салли Джин хотели другого ребенка. Это было неправильно. Они стали беглецами, ты выросла, веря, что ты их дочь, а бедняга Рэндольф испытал ужасные страдания, думая, что его новорожденный ребенок был похищен.