Рассвет
Шрифт:
Маргарет и Артур ловили каждое ее слово. Маргарет ответила первой. Очень тихо она проговорила:
— Нам, по крайней мере, ни о чем не пришлось рассказывать Питеру. Он умер, не зная правды о своем рождении. Что бы это дало, скажи мы ему правду? А вам пришлось рассказать Тому, — она вздрогнула.
— Для Тома это и так страшно тяжело, — вступил в разговор Артур, — а то, что мы евреи, усугубляет его переживания.
Лаура встретила взгляд умных серых глаз. Очевидно, Маккензи сказал им. Но перед ней, осознала она, был спокойный рассудительный человек, не склонный к глупому упрямству или детским обидам.
— Да. Это так.
Все вздохнули. У Маргарет по щеке потекла тушь с ресниц, она стерла ее. Артур высморкался.
— Что же нам дальше делать? — спросила Лаура.
— На данный момент ничего, — откликнулся Артур. — Давайте спустимся вниз.
Через стеклянную дверь они увидели на веранде Холли и Тома. Они читали, сидя на значительном расстоянии друг от друга. Вид у обоих, когда они вошли в дом, был недовольный.
— Я приготовила ленч, — сказала Маргарет, делая героическое усилие, чтобы разрядить атмосферу. — Надеюсь, Лаура, вы проголодались.
— Не слишком, — ответила Лаура и затем как-то застенчиво спросила: — А Питер похоронен далеко отсюда?
— Нет. Мили три-четыре. Хотите увидеть могилу?
— Если можно. Если это не слишком вас затруднит.
— Конечно, нет. Мы можем поехать прямо сейчас. «Бог мой, — подумал Том, — кладбище». Но все же это было лучше, чем оставаться здесь с этой девушкой, которая не захотела поехать с ними.
Да, все было отвратительно, гораздо хуже, чем он это себе представлял. И все же, несмотря на ревность и гнев, ему было до боли жаль мать. Она покраснела и говорила отрывисто, с трудом выговаривая слова. Ему хотелось сказать ей: «Давай уедем отсюда к черту». Ему хотелось, чтобы поскорее вернулась Робби. Робби была нужна ему. С ней, по крайней мере, можно было разумно поговорить.
Они поехали на машине Лауры — дома они всегда называли ее двух-с-половинойместной. Женщины, сидевшие впереди, разговаривали без умолку. Том съежился на заднем сиденье рядом с Артуром. Со своего места ему были хорошо видны обе женщины.
Том был наблюдателен, и ему не требовалось много времени, чтобы составить мнение о человеке. Эта женщина, Маргарет, была образованной, об этом было нетрудно догадаться по ее манере говорить. Она была женщиной со вкусом. На ней было простого, как у мамы, фасона платье, но еще более модное. Том разбирался в женских туалетах, Робби научила его этому. Что ж, почему бы ей и не быть хорошо одетой, раз они владельцы универсального магазина. На руке, которую она положила на спинку сиденья, был узкий золотой браслет, а на пальце — кольцо со сверкающим темно-зеленым камнем, наверняка изумрудом. Он сравнил маму с другой женщиной. У Другой — за последние несколько минут он стал мысленно называть ее так — были такие же, как у него самого, волосы и нос с легкой горбинкой — такие носы можно увидеть на скульптурных изображениях древних римлян, например Цезаря и Цицерона. Он вынужден был признать, что внешне он куда больше похож на Другую, чем на маму.
«Мама, — молча воскликнул он, — что ты со мной сделала?» Затем, преисполняясь в душе яростью: «Зачем ты привезла меня сюда?»
Но, конечно же, это была не ее вина. Не в ее силах было помешать этому. Тому пришлось сделать над собой усилие, чтобы удержаться от слез.
Машина въехала в железные ворота в форме арки, украшенной в центре звездой Давида. «О Господи, подумать только, куда я попал», — мелькнула у него мысль.
— Какое маленькое кладбище, — заметила Лаура.
— Нас в городе не так уж много, — объяснила Маргарет.
Они вышли из машины, прошли по гравиевым дорожкам и остановились у могилы, настолько свежей, что даже плющ на ней еще не вырос.
— Памятник установят до конца этого года, — сказала Маргарет.
Могила находилась под огромным дубом, и они молча сели в его тени, погруженные каждый в свои мысли. «Брат Тимми», — с горечью думал Том.
— Он любил музыку, — внезапно нарушил молчание Артур. — Ральф сказал нам, что вы играете на рояле, вам будет интересно узнать, что Питер всегда стремился попасть на концерт, если мы приезжали в город, где выступал крупный оркестр. Он знал биографии многих композиторов, мог отличить манеру одного дирижера от другого.
«Скоро они сделают из этого парня святого. Парень моего возраста, разница между нами всего в один день. Другая и ее муж держатся за руки, а на меня смотрят так, словно ожидают, что я вот-вот засмеюсь или заплачу, и я отворачиваюсь. Мам, ради всего святого, забери меня отсюда…»
— Вы проделали длинный путь, — заговорила Другая. — Давайте вернемся домой и перекусим.
— Нам пора возвращаться, — ответила Лаура.
— Сейчас всего четверть второго. Успеете перекусить перед дорогой. Кроме того, приедут мои родители, они хотели познакомиться с… со всеми.
В доме, когда они туда вернулись, находились три новых человека. «И этим необходимо меня рассмотреть», — подумал Том, увидев направленные на себя взгляды. Этими тремя были Фрида, бабушка, пожилая женщина с обесцвеченными волосами и коричневыми морщинистыми руками, постаревшая копия Другой; Альберт, дедушка, усатый человек, говоривший с сильным акцентом, и кузен Мелвин, ничем кроме своего большого носа не примечательный. «Все сходится», — подумал Том, глядя на нос.
Повторилась утренняя сцена — пристальные взгляды, слезы женщин, медленная с запинками речь людей, потрясенных невероятностью ситуации. К счастью, Маргарет быстро пригласила всех к столу.
— Мы с Холли сыграли партию в шахматы, пока вас не было, — объявил кузен Мелвин, ни к кому конкретно не обращаясь. — Потом она накрыла на стол. Как раз вовремя.
Столовая представляла собой просторную комнату. Все в ней — от полированного стола из тикового дерева, вместительного гармонирующего со столом серванта, стульев в китайском стиле до японских светильников — было новым. Одна стена почти целиком была занята окнами, и солнце заливало всю комнату.
На столе стояли салатницы с куриным, картофельным и зеленым салатами, вазы с фруктами, заливное, тарелки с горячими рогаликами и кексами. Лаура была поражена. Сколько же времени потратила Маргарет, чтобы все это приготовить.
— Накладывайте себе и рассаживайтесь, где хотите, — сказала Маргарет.
Лаура села рядом с Томом, а по другую сторону от него устроился кузен Мелвин. Аппетита у нее не было, но она все же наполнила свою тарелку, чтобы хоть как-то сгладить впечатление от невежливости Тома, который демонстративно ни к чему не притронулся.