Рассветает тьма. Право на жизнь
Шрифт:
– А еще я узнал от Виктора Николаевича, что вы набрали наивысший балл в тесте, даже обошли господина Филара.
– Я это уже поняла, – но в данный момент мне совершенно не интересовали тесты и моя победа над тем зазнайкой. К тому же, это лишь маленькая стычка.
– Как?
– Лучше тебе не знать. Кроме того я бы попросила тебя оставить меня сейчас, я слишком устала и не хочу сейчас ни о чем думать.
– В следующий раз будьте осторожны, госпожа. Доброй ночи.
– Хорошо поработал.
– Не стоит благодарить демона. Я лишь выполнял свою работу согласно контракту.
– Ага. Как знаешь, – я все глубже и глубже погружалась в забвение, отрекаясь от реальности полностью, и телом, и душой отдалась миру снов, мне было явно не до любезностей.
Сергиус ушел, оставив меня одну с моими мыслями, а их, поверьте, было очень много: директор назвал Его «Ваше Величество»? Есть кто-то, кто выше директора? Кто он? Судя по разговору, он знает меня лучше Аркадия Федоровича, но откуда? Какой силой он обладает? Что это еще за обряд для открытия врат? Кто следил за мной? Какую цель преследует? Так или иначе, глупо думать об этом и загонять себя. Лучше все решить завтра на свежую голову, тем более что сейчас она была не в лучшей форме.
11
Мне вскоре удалось крепко заснуть, но, как и все хорошее, это удовольствие длилось недолго, и буквально через полчаса я проснулась в холодном поту и больше уснуть не смогла. В итоге я, взяв одну из своих книг, села за рабочий стол, чтобы почитать что-то легкое и не слишком напряженное, все-таки я была еще сонной. Тем самым, я убила время до того момента, как пришлось собираться в академию. Знаете такое: «встречать рассвет так романтично»? Только в мое утро было мало романтики. Я чувствовала себя раздраженной из-за недосыпа, поэтому, когда пришел Сергиус и сообщил о том, что мне пора идти завтракать, я, спросонья, начала нести какую-то чушь, но умывшись, пришла в себя и мы пошли в столовую.
– Что-то сегодня вы не в духе, моя госпожа, – спросил Сергиус, толи из приличия, толи из-за реального беспокойства, понять было сложно. По его «рабочей» улыбке, которая была на нем как приклеена все 24 часа, распознать его мысли и настоящие чувства было практически невозможно, хотя временами что-то проскальзывало на его, казалось бы, каменном лице.
– И без тебя знаю! Как же мне надоела эта бессонница! – я продолжала выказывать свое недовольство.
– Я настрою ваш режим сна, иначе не смогу с гордостью носить звание вашего слуги.
– Надеюсь, твои громкие речь окажутся правдой. Я чувствую, что, не сдержавшись, убью любого, кто, хоть немного, выведет меня из себя.
– Тогда мне стоит быть осторожным. Не хотелось бы попасть под горячую руку, – он выдержал небольшую паузу, а потом заговорил снова, – Каков наш план на сегодня?
– Сегодня мне, в обязательном порядке, нужно посетить местную библиотеку, я не могу действовать при таком дефиците сведений. Кстати, хочу дать тебе одно очень важное поручение. После вчерашнего директор стал вызывать у меня некие подозрения. Я и раньше особо не питала к нему дружеских чувств, но теперь точно знаю, он замешан в каком-то заговоре. Так что твоя задача следить за каждым его движением, подслушивать его разговоры и проверять переписки.
– Как прикажете, госпожа.
В столовой уже во всю бурлила жизнь, но, заметив мое прибытие, обстановка резко изменилась. Все умолкли, уставившись на меня. Снова я – кролик, который попал в клетку к лисам. В общем-то, я уже привыкла к оскорблениям, к их презрительным взглядам, но сегодня, из-за двух бессонных ночей, мне было сложнее игнорировать это. Я ели сдерживалась, чтобы не сорваться и не натворить, то о чем потом буду жалеть. Поэтому я просто взяла свой завтрак и, усевшись как можно дальше от основной массы, приступила к трапезе. Но, не успев, я и притронуться к еде, как увидела, что кто-то плюнул в мою еду. Подняв голову, я увидела Гастрия и Нию, которые уже, закончив с завтраком, направлялись к месту для грязной посуды.
– Приятного аппетита, свинья, – с ухмылкой и отвращением сказал Гастрий.
– Фу, какая мерзость, – поддержала его Ниа.
После этих слов меня накрыло, рассудок помутился, а в глазах потемнело. Меня переполнили ярость, гнев, злоба, все перемешалось внутри и все то, что накопилось, высвободилось наружу. Я окликнула Гастрия и, когда он повернулся, со всего размаха впечатала тарелку с едой прямо ему в лицо. От неожиданности, он повалился на землю, а Ниа с остальными свидетелями этого инцидента просто застыли на одном месте, словно деревянные истуканы, с широко раскрытым ртом и выпученными глазами от шока.
– Эй, ты что творишь, полоумная? Совсем головой тронулась! – сидя на полу, кричал Гастрий.
– Что? Тебе не нравиться? Вот и делай после этого людям добро, – с ухмыляющимся лицом сказала я, смотря на Гастрия сверху вниз.
– Ты что несешь? Какое добро? – не унимался он.
– Я же поделилась с тобой от всей души, от сердца оторвала. Кажется, говорят: «Завтрак-это самый важный прием пищи», а твоему растущему организму нужно хорошо питаться, ты в курсе? Приятного аппетита, – с милой улыбкой произнесла я, – Сергиус, за мной! – не став дожидаться ответа, я поспешила удалиться.
– Как хорошо, что я не попал под раздачу, – с нескрываемым облегчением сказал Сергиус, когда мы вышли из столовой, оставив Гастрия сидеть на полу перепачканным овсяной кашей и тостами, – В гневе вы действительно страшны. И вам не кажется, что это было немного слишком? – спросил он.
– В самый раз. Надеюсь, теперь они прекратят это детский сад.
И лишь один человек никак не реагировал на происходящее. Казалось, Оксий вообще был не в этом мире, он находился где-то далеко. Парень сидел и смотрел куда-то в пустоту, но будто вообще никуда не смотрел, думая о чем-то.
Дальше день прошел спокойно. Никаких насмешек, шепота, оскорблений. Никто не обращал внимания на мою персону, словно меня и не было здесь вовсе, тем было лучше для меня.
– Недолго их хватило, – подумала я про себя.
После урока философии ко мне подошел Филар. Он был явно разозлен, хотя это только казалось, по глазам можно сразу понять, что он опечален. Он расстроен?
– Я проиграл, – он сказал это тихо, хотя это было больше похоже на шепот.
– Что? – не расслышав, что он сказал, спросила я.