Растворяясь в вечности
Шрифт:
практически смирившимся с мыслью, что я самостоятельная.
– И мы должны уехать домой сегодня, - сказал мама.
Грейс держала малышку, которая спала, и прошептала:
– Может, нам стоит остаться.
– Все нормально, - сказала я. – Я знаю, что могу сделать.
14.
Макс зашел в больничную палату спустя несколько минут после моего сообщения.
Он был джентльменом, обращаясь к моим родителям, как к мистеру и миссис Роуленд, и
сказал Грейс, что
малышку-племянницу, но вместо этого она схватила его за палец.
Я думала, что после того, как расскажу родителям о Максе, у них возникнет мысль, что
когда он войдет в палату, то будет со свитой и фотографирующими папарацци. Я
абсолютно уверена, что они ожидали, что он войдет и будет показным, высокомерным,
отчужденным и все остальные клише, которые ассоциируются у людей с Голливудом.
Но Макс, как всегда, не мог быть еще более приземленным, и думаю, это ошарашило их.
– Сожалею, что не смог добраться скорее, после звонка Оливии, - сказал он моей семье.
Прежде чем кто-то еще смог ответить, я сказала:
– Ты не Бэтмэн, ты же знаешь.
Он сверкнул мне своей улыбкой.
Мои родители рассмеялись в первые за… ну, настолько долго, насколько могла вспомнить.
Он был здесь только несколько минут перед тем, как папа сказал:
– Не возражаешь, если мы поговорим в коридоре?
Макс не колебался.
– Совсем нет.
Когда они двое покинули палату, я подумала: О, нет. Папа собирается прогнать его.
Вероятно, попытается уговорить Макса принять их сторону в споре о том, должна ли я
вернуться домой в Огайо.
Но Макс не сделает этого, я знала. Еще, вероятно, это будет неудобно для него, и я
ненавидела эти мысли.
Грейс сказала:
– Вау. Просто…вау.
Мама посмотрела на нее.
– Что вау?
У Грейс челюсть отвалилась.
– Эм, але, мама? Разве ты не заметила насколько горячий парень Оливии?
Первый раз за мою жизнь, я увидела выражение на лице моей матери, которое она,
вероятно, хотела бы никогда не позволять увидеть своим дочерям. Это были просто слегка
приподнятые брови, и уголок ее губ немного изогнулся.
– Внешность не так важна, как то, что внутри, - сказала мама. Она смотрела на меня.
Грейс посмотрела на меня, ожидая, что я буду защищать Макса, вероятно. Ожидая, что я
выдам список его хороших качеств.
Но я не сделала этого. Я просто сказала:
– Я люблю его. Да. Действительно, люблю.
Я чуть не заплакала. Мама подошла с боку кровати и положила руку на мою и просто
улыбнулась.
***
незначительны, и что я буду в порядке.
Пока они разговаривали с врачом в коридоре, Грейс сказала, что собирается где-нибудь
сменить малышке подгузник. У нас с Максом появилось несколько минут наедине.
– О чем вы с папой разговаривали?
Он потер мое предплечье.
– В основном о футболе. Он хотел узнать, за кого я болею в Супер Кубке.
– Заткнись.
Макс улыбнулся.
– Нет. На самом деле, был приятный разговор. Он сказал мне, что не счастлив тому, что ты
находишься здесь, но знает, что ты собираешься делать то, что хочешь.
– Мечтаю, чтобы он признался мне в лицо.
– Ага, - сказал Макс. – Ну, довольствуйся тем, что есть. Он спросил меня, откуда я, все в
таком роде. Думаю, ему понравилось, что я со Среднего Запада.
Я закатила глаза.
– Он может быть типа любителем местности.
– Ты рассказала им о том, что ушла из агентства?
Я покачала головой.
– Я так и знал, - ответил он. – Потому что твой отец выглядел удивленным, когда я
рассказал ему, что ты будешь моим ассистентом и редактором.
Мои брови метнулись вверх.
– Редактором?
– Ну, угу. Главным редактором, привратником. Честной со мной, когда я напишу какую-
нибудь херню.
Я только улыбнулась. Это должно быть так хорошо.
– Он также спросил, какие мои намерения насчет тебя.
Я засмеялась и прикрыла рот рукой.
– Не такие, - сказал он.- Но не думай, что они даже на секунду покидают мою голову.
– Даже когда я выгляжу так? Как дерьмо?
Он покачал головой.
– Ты всегда великолепна.
– Так я поеду домой с тобой?
– Это еще одно, о чем он хотел знать. Буду ли я ухаживать за тобой. Я ответил ему – да, и
не только пока ты поправляешься.
Мои эмоции зашкаливали. Они были неподконтрольны. Мне нужно рассказать ему о том,
что я чувствую. Мне нужно увидеть выражение его лица, когда я скажу ему. И мне нужно
сказать это до того, как он уйдет с обещанием, которое дал моему отцу.
– Я люблю тебя.
Эти три слова. Три сильных слова. Три слова, которые мне нужно сказать ему. Но они не
покинули мой рот. Они покинули его. Внезапно. Без предупреждения. Как раз в тот
момент, когда я собиралась сказать тоже самое ему. Снова, как будто он мог читать мои
мысли.
– Подойди ближе и поцелуй меня, - попросила я.
Макс наклонился и прижался нежно губами ко мне.
Сквозь поцелуй я как-то приглушенно произнесла: