Растяпа. Хождение в пятую власть
Шрифт:
– Тогда говори смело, и чем сможем, поможем – деньгами, советом….
– А на что мне деньги? Какой совет? Ольга ушла к другому, и у меня не осталось сил дальше жить…
Такого человека, как мой отец, надо было именно так хватить обухом по голове, а не щекотать пятки. Удар обухом возымел свое действие – отец покачнулся, будто почувствовал головокружение. Уставился на меня бессмысленным взглядом, распахнув удивленные глаза. Мама быстрей сообразила и тихо заплакала в платочек.
– Послушайте, я не сразу приехал сюда – пожил немного у одной разведенки в Коелге, но чувствую: все не то – нет под ногами почвы, шатается она. Оставил там чемодан с вещами и сюда. Примите? Или я в военкомат да попробую на службу вернуться – поди, еще помнят.
Эта ложь решила все: мой мужественный отец был побежден.
– Да, это меняет дело, – сказал он, вставая, словно желая подчеркнуть важность следующего заявления. – Оставайся, живи: девок в Увелке пруд пруди – найдешь себе кралю. А за Витюшку мы поборемся.
Выражение его лица – перестав сомневаться, можно все-таки остаться изумленным.
Ну вот, теперь я хочу спросить вас, уважаемый читатель, как спросил король Карл Девятый Екатерину Медичи после Варфоломеевской ночи – хорошо ли я сыграл свою роль? Вы осуждаете меня? Ну, тогда, и вам Бог судья!
Но вернемся в Увелку – конец апреля, год 1984 от рождества Христова.
– Когда ты пойдешь в райком?
– Завтра.
– Какую должность будешь просить?
– Ни в коем случае не буду просить: там ведь обитают люди, которые захотят растолковать то, чего я не хочу знать, и станут насильно объяснять мне истины, в которых сами разочаровались. Черт возьми! хочу сохранить свои иллюзии относительно коммунистического будущего всего человечества – достаточно того, что уже утратил их относительно развитого социализма.
– Ты коммунист очень странных убеждений, – сказал Егор Кузьмич.
– Отнюдь. Нормы коммунистической морали приемлю. А чтобы сохранить почтение ко всему учению, лучше его не знать.
На следующий день, как и говорил, отправился в Увельский райком партии, который за годы моего отсутствия обзавелся новым уютным двухэтажным зданием. В старом остались райисполком, и совет депутатов, и … – и стоял он рядом весь в морщинах и цветных потертостях, похожих на уши, которые старая пословица приписывает стенам.
Говорят, у домов, как у людей, есть своя душа и свое лицо, на котором отражается их внутренняя сущность. Здание с табличками «Увельский райком КПСС» и «Увельский райком ВЛКСМ» смотрелось весело, потому что его не мучила совесть. А совесть его не мучила в виду отсутствия таковой.
С такими мыслями я вошел – побритый и приодетый.
Сотрудник сектора учета со свойственной служителям канцелярии методичностью разложил на столе документы, уселся на стул и, поправив очки, обратился ко мне:
– Вы и есть Анатолий Егорович Агарков, член КПСС с 1977 года?
– Да.
Старичок кивнул.
– К нам приехали из Челябинска, снявшись с учета в партийной организации Станкостроительного завода имени Серго Орджоникидзе? По причине….
– Состояния здоровья. Я перенес туберкулез, и врач порекомендовал сельский воздух. В диспансере задержался после снятия с учета.
Едва закончилась процедура моей постановки на учет, дверь открылась и появилась весьма миловидная заведующая сектором.
– Анатолий Егорович, – сказала она волнующим грудным голосом, – третий секретарь Людмила Александровна хочет с вами поговорить.
Во избежание недоразумений она проводила меня до дверей кабинета.
– Позвольте засвидетельствовать мое искреннее восхищение вашей красотой, – весьма необычно поблагодарил провожатую. – За нескромность простите – потому что не знаю, пошлет ли еще судьба возможность увидеть вас.
– Ах, боже мой! – воскликнула она и дважды оглянулась по пути в сектор учета.
Постучал в дверь, озаглавленную табличкой «Секретарь РК КПСС Демина Людмила Александровна».
Хозяйка кабинета – дама лет сорока, стройная, с короткой прической и подернутыми дымкой усталости глазами – сидела за столом в черном кожаном кресле.
– Присаживайтесь, – она указала мне на стул у приставленного стола.
– Спасибо, – присел.
– Хочу поговорить с вами вот на какую тему – где, на каком поприще в нашем районе вы хотите применить ваши знания? Ведь по диплому вы….
– Выпускник кафедры «Двигатели летательных аппаратов», – сказал, будто признался в государственной измене.
– В каком смысле?
– В смысле, я – специалист по космическим двигателям.
– Оставьте глупые шутки – во всяком случае, в райкоме.
– Вы сами меня пригласили, а теперь упрекаете.
– И упрекаю…. Партия считает – кадры решают все! А вы специалист с высшим техническим образованием, и неужели во всем районе для вас не сыщется работы?
– Честное слово я в этом не повинен.
– Ну и ну! Да откуда явились вы, Анатолий Егорович?
– Из Челябинска, скажем.
– Это еще не так далеко.
– В том-то и дело, но здесь начинаются тайны Изиды, а в них я не посвящен.
– Хотите чаю?
Через пять минут, как это бывает в волшебных сказках, предо мной на столе стоял поднос со всем необходимым.
– Если хотите курить, курите.
Пепельница присоседилась к подносу.
– Как же случилось, что выпускник закрытого факультета вдруг остался без работы?