Растяпа. Лялька
Шрифт:
Хочу ли узнать, что привело Олю в таком состоянии к нашим дверям? Стыдно признаться – чего-то боюсь. Я делаю глубокий вдох и с бьющимся сердцем:
– Что стряслось?
– Это был Комиссар. Мы встречались весь первый семестр, а теперь я хочу встречаться с тобой!
– Он тебе угрожает?
– Нет. Сегодня мы окончательно расстались.
Меня снова слегка подташнивает, и, честно говоря, я потрясен до глубины души. Неужели она не поймет, что все не так просто? Да и надо ли это мне? Готов ли я? Смогу ли?
Черт… мне надо побыть одному. Надо подумать. Но в комнате парни, здесь она….
Делаю глубокий успокаивающий вдох-выдох и приглашаю ее войти.
Она входит, изящная, красивая, в глазах ни слезинки – будто Королева удостоила поданных на празднике в честь Дня Рождения ее Величества.
– Я не напрашиваюсь, но вашему торжеству не хватает именинницы.
Подвыпившие парни вскакивают из-за стола с изумленными лицами. Суетятся: не знают куда посадить, чем угостить – вобщем, жуть! – будто пойманы с поличным на месте преступления.
Зязев наливает в стакан водки. Оля от водки отказывается. Пива? Пива можно. Оба хватают по трехлитровой банке и оставляют нас одних.
– У вас весело, – замечает гостья.
Было…. – мелькает у меня в голове.
– Может, чаю пока? – предлагаю.
– Нет, спасибо, Анатолий.
Она, наблюдая за мной, слегка склоняет голову набок – на лице обворожительная, чуть застенчивая улыбка.
– Значит, ты хочешь со мной встречаться? – как-то бестактно я это ляпнул и тут же пожалел. И как теперь выпутываться? Вряд ли стоит говорить, что я пошутил.
Она смотрит в мои глаза, хлопая ресницами и покусывая губу.
– Тебе надо время подумать?
Вот черт! На вчерашнее намекает. Я краснею и не могу отвести глаз от ее красивого рта, скульптурно очерченного пухлыми губками.
– Можешь не отвечать. Просто подумала, что нужно прийти и рассказать, как было и чем закончилось.
Ох, ни фига себе! Девица-то не проста. Я ведь почти не знаю ее.
– Тебя заводит, что такой я порочный в рассказах девчонок общежития?
– Нисколько. Думаю, сама разберусь, что к чему.
Мне что-то сегодня не хватает слов. Кажется, впервые в жизни.
– Я не хотел тебя обидеть.
– А я не обиделась. Слезы это так – пропуск на вход.
Я смущаюсь и краснею.
– Мне хочется тебя поцеловать.
– Это ответ на мое предложение? Тогда можно чай.
Безуспешно пытаюсь скрыть улыбку.
– Слушаюсь, ваше величество.
Готовлю чай, и за это короткое время мои мысли и чувства резко меняются. Я принял решение – буду встречаться с этой девушкой: не хочу уступать ее комиссарам. А с ГК поговорю и объясню – жизнь есть жизнь: когда-нибудь нам все равно придется расстаться. Сложив на груди руки, подсознание качает головой: «Ой, быть грозе!»
У нас по-прежнему не закрыта дверь, но в нее стучат. Вернулись парни с пивом, и еще купили целый ворох копченых спинок минтая. Пробовали? С жигулевским – отпад!
– Кто сказал, что романтика умерла? – вопит Зязев, допивая водку, и предлагает играть в жмурки.
Мы сдвигаем стол, завязываем ему глаза и мечемся по комнате, гавкая, хрюкая, мяукая…. Короче, балдеем, как в детском саду.
И тут Серый Волк выпрыгнул из куста на расшалившихся поросят….
Без стука в комнату врывается Гончарова. Ой, как она орала!
Зязеву:
– Пьяница залетный! Пошел вон отсюда!
Поньке:
– Тюхтя бесхребетная! Всегда у председателя наповоду!
Оле:
– Малолетка шалавая! Я тебя выгоню из общежития!
Мне по щекам – левой-правой, левой-правой:
– Бабник! Бабник! Бааа….
Она орала и рыдала, будто самоистязалась.
Что говорить? Семейная драма, да и только.
Все исчезают, ГК уходит, бабахнув дверью. Я ложусь в постель и сразу же засыпаю глубоким, но беспокойным сном. Много информации для размышления? Да.
Просыпаюсь среди ночи отчаянно голодным. Кем бы заморить червячка? Во всех тумбочках пусто. Только у Сазикова в литровой банке домашнее варение из облепихи. Я его прям через край, запив водой из графина. Снова в кровать и спать.
Ясности мышления нет и утром. Впопыхах собираюсь на военку – не умывшись, не побрившись, даже не позавтракав. Все равно опоздал – батарея стоит на разводе. Через стеклянные двери знаками командиру первого отделения – Валера, доложи за меня: я в секретную часть за чемоданом.
Мне нужно многое обдумать, и лучше это сделать наедине с самим собой и своими мыслями. Но первая пара самоподготовка, и командир взвода (т.е. я) на лобном месте под прицелом тридцати пар любопытных глаз. У меня портится настроение – хотя, казалось: куда же еще? В висках стучит кровь, не давая сосредоточиться.
Черт возьми, цепь совершенно неожиданных событий, и получилось то, что имеем. Я не смогу (не сумею?) сделать вид, что ничего не случилось. Сердце болезненно сжимается – какой неожиданный поворот судьбы. Подумать только: на весы брошены карьера и честь. Как поступить, сохранив самоуважение? Болезненна и неприятна мысль, что я не в силах ничего изменить.
Вспомнилась Оля – Господи, как она? А ведь я предупреждал: держись от меня подальше. Тупо пытаюсь придумать слова, которыми смог бы все объяснить. Но еще не уверен, что у меня вообще хватит смелости к ней подойти после такого.
В аудитории что-то творится – народ переглядывается, перешептывается и во все глаза глядит на меня. Гул возбужденных голосов становится все громче и громче.
Меня это начинает доставать.
– Хотите заняться строевой подготовкой? Тогда засуньте свои языки….