Растяпа. Мотылек
Шрифт:
Во-вторых, после того как все высказались, мне было сделано четкое предложение – ясно сформулированное и обоснованное, без всяких там экивоков.
В-третьих, ребята вели себя явно расположенными к моему проекту – без критики и насмешек.
– Вобщем так, – предложили мне. – У «Альянса» тираж примерно тринадцать тысяч. Делаем пятнадцать. Три страницы ваши, на четвертой – наша реклама. Мы оплачиваем счет типографии, но одно условие – в каждом почтовом ящике должен лежать номер вашей газеты. В Увельском их двенадцать тысяч, вместе с Денисово
– Мне надо подумать, – собрался я уходить.
– Подожди, – один из них достал из шкафчика плоскую бутылку коньяка и расплескал по стаканчикам с квадратным профилем и высоким дном. – Надо выпить за успех предстоящего дела.
И это было в-четвертых.
Что-то наклевывается – думал я, возвращаясь в Увелку. – Однако хлопот в таком варианте… все ноги собьешь. Впрочем, можно у бати попросить «запорожец». По крайней мере, в села гонять.
Теперь стояла задача продать кому-нибудь третью страницу – первых две посвящены будут литературе. Такая задумка.
Но прежде всего, надо с Абросимовым договориться – как ему такая форма сотрудничества: он выставляет счет за газету тому, на кого я пальцем укажу. Валентин согласился, но поправил – только по гарантийному письму об оплате.
– А ты на это письмо счет на предоплату?
– Верно, – согласился директор типографии.
И мы вместе расхохотались. Потом Валентин покачал головой:
– Время купеческого слова уже прошло или еще не настало – каждый пытается обмануть партнера.
– Но это покупатели…
– Конечно, производителю нет смысла обманывать.
Он сделал паузу и снова заговорил.
– Неси пока рукопись, готовую к публикации – текст наберем.
А я решил в «Лире» печатать рассказы совсем другого толка – страшилки на местном фольклоре. Думал, что найдут интерес и признание.
И еще подсказал Абросимов:
– Тебе надо найти художника, чтобы сделать заставку газеты; так сказать – «продемонстрировать штандарт».
Мне очень понравилось выражение.
И художника я нашел – замечательный мужик, точная копия чухонского артиста Баниониса. Да его так и звали все. В отделе культуры оформителем работал – давным-давно, в незапамятные, можно сказать, времена; потом в бизнес подался; потом… вобщем запутался в жизни.
Я объяснял ему, объяснял – сам запутался в объяснялках своих. Чтобы разрубить Гордиев узел, сказал:
– Короче, нужна заставка на газету – фирменный знак «Литературно-рекламного агентства». Сам придумаешь? Можно несколько вариантов на выбор…
Он посмотрел на меня скептически.
– У тебя есть инструкции насчет того, как шнуровать ботинки, дружок?
Он посмотрел на горизонт.
– Если собираешься сказать, в какой стороне садится солнце – поторопись: а то оно уже садится… на севере, как мне кажется.
Я усмехнулся.
– Ладно. Не мне тебя учить. Червонца хватит?
Он кивнул. Затем внезапно расхохотался. В этом смехе начисто отсутствовала веселость. Нет, это был смех, при котором дрожали плечи, вздымался живот. Конвульсивный смех. Банионис прислонился к стене своего дома, словно у него отказали ноги.
Замечательный человек, талантливый художник, но, к сожалению, чрезмерно пьющий. Я знал об этом. И догадывался, на что пойдет моя десятка. Но ничего не мог поделать.
А штандарт он нарисовал! Без всякого выбора – одну, но очень замечательную заставку литературно-рекламной газеты «Лира».
Пошел к другу детства Михаилу Мамаеву – теперь начальнику вневедомственной охраны Увельского РОВД. Говорю ему – так и так, у тебя хозрасчетная организация: тебе непременно нужна реклама; а то хочешь? – очерк напишу о тебе и твоих бойцах; начальству покажешь – зацелует.
Михаил Филиппович мне такую лекцию прочитал о роли литературы в освоении Марса, что… И снова пригласил в свою шарашку. Часть его радости – наверное, от вида меня просящего – отразилась на лице. Но и я не подвел себя – ответил улыбкой: мол все нормально в жизни моей. Мы уже не разговаривали, а только сидели и улыбались друг другу. Просто сияли от счастья – кто кого пересияет. Улыбка Мамаева полна хитрецы, ну а моя так, сарказма.
Я ему кто? Младенец в пеленках? Или только учусь ходить? Зачем мне говорить, что газеты теперь никто не читает? Конечно, не читают! А мы заставим, по ящикам раскидав – реклама должна быть агрессивной: в двери стучаться, в окна ломиться, через трубу проникать…
Короче… не уговорил.
Ушел, мягко хлопнув дверью:
– Охрана спит – служба идет! Всего хорошего!
Хотя, наверное, был шанс – капитанским погонам и офицерской должности должен соответствовать приличный оклад. Это я про себя и Мишкино мне предложение.
М-да… Еще один критик и весельчак – Виктор Извеков, человек с извилистым разумом и прямой душой. Случайно встретились и разговорились. Он со школьной скамьи был виртуозным мастером сквернословия. Честно говоря, даже гордился этим – не изменил себе и теперь.
– О, Толян! Жопа с ручкой! Работу ищешь или как?
– Спонсоров для газеты. Как ваш Вторчермет, поддержит мое начинание?
– Ты лучше к Скобину (это новый глава района) сходи и попросись редактором в «Настроение» – припугни: а то, мол, новую запущу, нацеленную на критику газету.
– Готов и критику публиковать – только плати.
– Вот пусть и платит, если хочет остаться у власти.
Мы оба с ним рассмеялись.
– По-моему, просить дотаций у казны все равно, что красть курей у инвалидов.
– Не украдешь ты, украдут другие, – Виктор прекратил смеяться.
– Я смотрю, ты к новой власти не испытываешь никакой любви.
Извеков кивнул.
– Времена меняются и режимы, а чиновники всегда и всюду остаются прежними – не способными отличить собственный анус от кроличьей норы…