Ратибор. Идите сюда, собаки!
Шрифт:
– Да что именно, зазнобушка?! Не могу же я тебе пообещать, что больше не буду биться, моя хорошая! Ты же сама понимаешь, что в таком случае мне придётся оставить службу у князя, а конюх аль цирюльник из меня никакой будет, я тебя уверяю!..
– Зато дома будешь хоть каждый день появляться!
– Любимая, не заставляй меня вешать секиру на стену! Это же мне как серпом по… клюву.
– Обещай, что не будешь бросаться один на всех!
– А если эти все – негодяи, каких поискать?
– Закидай их ослиными фекальками…
– Чем, чем, дорогая? Прости, не расслышал… В ухе что-то трещит… Сверчок,
– Чем, чем, да тем самым! Мне муж дома нужен, живой и невредимый! Дети без отца растут! Мало того что раз в полгода домой пришёл, так ещё жизнью рискует так, как будто не ждёт его никто!
– Марфуш, не начинай. Ну ты же понимаешь…
– Ещё бы, как не понять! Тебе твоя служба да князь с друзьями дороже, чем…
– Милая!.. Не порти вечер, а?!
Настала минутная тишина. Марфа сначала отодвинулась, обиженно надув свои пухлые губки, но надолго её не хватило; вскоре, не выдержав, она вновь прижалась к Ратибору:
– Прости, медвежонок! Я просто переживаю за тебя, ты же знаешь…
– Знаю. Как с денюжкой у нас? Всё нормально? Жалование моё регулярно получаешь? Хватает вам?
– Да, всё хорошо, не волнуйся! Хватает с лихвой! Платят тебе хорошо, это единственный плюс твоей службы княжьей.
– Не обижает тебя никто, пока я в разъездах? Только скажи…
– Да ты что, рыжик, с дуба шлёпнулся?! Кто меня обидит?! Все же знают, кто у меня муж! Тут недавно один подошёл знакомиться на улице, дурачок пришлый! Ха! Так после того, как ему шепнули добрые прохожие, чья я жена, его как ветром сдуло, хи-хи! Ибо если люди лично и не знакомы, то уж слышать-то точно, слышали про тебя! – Марфа заливисто рассмеялась, не без гордости добавив: – Уважают моего топтыжку все без исключения! Мне кажется, ты не представляешь себе, мой дорогой, насколько ты известен… Все сейчас только и обсуждают ваше возвращение из Караима да то, как ты этому негодяю Лудогору, что простых людей почём зря губит, голову открутишь!
– Мдя?
– Дя! Потому обещай мне, что, если схлестнёшься с ним в поединке перед битвой Мирграда с Волчьим городом, после того как победишь, отойдёшь назад, к нашим и встанешь в строй!
– Марф…
– Ай?
– Давай третьего сообразим, а?
– Ребёночка? Чтобы и он без отца рос? Да и соображают только в трактире да на, прости Создатель, нужнике!.. А ребёнка – заводят!
– Да ты что? А я думал, заводят щеночка, там, аль ещё какую животинку домашнюю…
– Не уходи от темы, жук рыжий!
– Марфусь…
– Давай! Но при условии, что ты мне пообещаешь, о чём прошу! Я не хочу быть вдовой и одна растить детишек наших, косолапик ты мой упрямый! Так что обещай!..
– Да обещаю, обещаю…
– Что обещаешь?
– Обещаю, что если доведётся зарубиться с этим, как его там, с помидором…
– С Лудогором!
– Да, с этим самым овощем. Отойду к нашим после того, как кочан его бестолковый с плеч сниму…
– Хорошо… Тогда не будем больше терять время на болтовню…
Марфа прильнула к Ратибору и нежно чмокнула своего любимого в рыжую щёку, сгоняя прочь его сонное настроение. Впереди у них была целая ночь.
Глава 5. В гостях у Мефодия
– Скажи, Ратибор, а ты непобедим?
– Конечно, нет! Запомни, Емеля, непобедимых – не существует. Даже если боец никому не проигрывал ни разу, это не значит, что он непобедим! Это всего лишь означает, что он просто не встретил ещё в своей жизни того, кто ему наваляет…
– А вот Лудогор, говорят, непобедим! Даже Светозар, ну, тот самый, знаменитый, из Орёлграда, которого ты спать отправил, по слухам, избегает встречи с ним…
– Да брешут, поди! Но вообще, Емеля, ты слышал, что я тебе сказал сейчас? Или у тебя в одно ухо влетает, а через конопатую носопатку твою вылетает? Или, может, через задницу…
– А ты сможешь одолеть его?
– Посмотрим…
– А может, тебе не стоит драться с ним, Ратиборчик? А вдруг он победит?..
– Емеля, ты вот что мелешь такое, а?! Я в жизни никогда от схватки не уклонялся, даже в мыслях! Если воин проиграть боится, значит, он уже проиграл, ещё до боя! А хочешь быть лучшим – побеждай лучших!
– А ты хочешь быть лучшим, Ратик?
– Почему нет? Не откажусь… Вполне здоровое желание!
– Ты и так лучший, Ратиборушка…
– Заткнись, Емельян.
На пятые сутки за разговорами двое приятелей подъехали к цели своего путешествия: маленькой, всего в несколько изб деревне Зябкино, что располагалась на пути из Мирграда в Борград, если ехать по Кривому тракту, соединяющему между собой два княжества. Этим путём кто только ни пользовался, ибо имелось у него много ответвлений и подъездов, потому недостатка в постояльцах Мефодий, хозяин «Дальней дороги», трактира, находящегося в селении, не испытывал. Самому Мефодию пошёл уж шестой десяток, но он был всё так же крепок телом и жизнерадостен. Лишь немного омрачали ему настроение седые волосы, что нет-нет, да стали появляться в его густой, тёмной шевелюре и такого же цвета небольшой окладистой бородке.
День медленно клонился к вечеру. Народу в таверне уже было порядком, ибо помимо нескольких знакомых проезжих купцов среднего достатка, регулярно останавливающихся в заведении, да парочки-другой обычных странников, бредущих по своим делам в то или иное княжество, в кабаке отдыхало два десятка воинов из Варграда. Сдвинув три стола у дальней стены, они, не скупясь, заказали себе вина с медовухой, птицы, вроде нескольких перепёлок с рябчиками да двух внушительного размера кабанчиков: на одного они вовсю, с аппетитом уже налегали, второй же дожаривался и был на подходе. Мефодий споро протирал кружки, с нескрываемым удовлетворением взирая на царящую в зале идиллию; даже волки, и те, казалось, не вызывали у него особого беспокойства, ибо возглавлял их Лучезар, родной брат самого Кулбаха, грозного правителя Волчьего города. «Держит своих псов он на поводке уверенно. И чего, интересно, им в Борграде понадобилось? А, не мое это дело…» – тут же осадил сам себя Мефодий, оборачиваясь на скрип открываемой двери. Привычно пригибаясь, чтобы не удариться головой, в таверну не спеша, вразвалочку вошёл Ратибор. Шум да гам в кабаке тут же стих. Все молча, оценивающе уставились на рыжебородого великана, что замер на пороге, неторопливо осматриваясь. Невероятной мощью веяло от новоприбывшего. Впечатляющую стать молодого исполина оценили все посетители без исключения, тихо, уважительно зацокав языками. Чуть задержав прищуренный взгляд на отдыхающих варгах, Ратибор бросил лениво Мефодию: