Ратибор. Окталогия
Шрифт:
В просторной комнате воеводы, помимо широченной дубовой кушетки, сделанной на заказ специально для молодого гиганта, были лишь рукомойник на стене со стоящим рядом на тумбе кувшином воды да тазиком, вешалка с парой полотенец, столик с двумя стульями, большой шкаф да ещё одна тумбочка, уже прикроватная. На столе и на тумбе рядом с койкой примостились два слабо горящих масляных светильника, но комнату они освещали достаточно хорошо для того, чтобы можно было разглядеть, что в ней происходит и кто вообще там находится. На кровати были в беспорядке разбросаны чьи-то вещи, а на одном из стульев дремал, закинув
– Вино, значит…
Незваный гость же дремал себе, безмятежно похрапывая и совершенно не ведая, какая опасность над ним нависла сейчас. Ратибор с минуту, сверкая синевой своих глаз, недобро смотрел то на незнакомца, то на его пятки, что тот задрал аж на столешницу. Наконец, недолго думая, он ногой выбил стул из-под спящего молодого наглеца с такой силой, что тот влетел со страшным треском в стену и развалился на части. Сам же гость, а это был не кто иной, как Емельян, смачно шлёпнулся на пол, но довольно быстро вскочил на ноги, не совсем ещё понимая спросонья, где он находится и что вообще происходит.
– Не помешал, надеюсь? – Ратибор хмуро глядел на племяша Святослава.
– Да как ты смеешь?! Ты знаешь, кто я такой?! – вставая, начал тот возмущённо верещать. – Я – посол самого князя!..
Тут Емельян вдруг замолчал, ибо, поднявшись, понял, что упирается сейчас носом стоящему перед ним воину, что выбил стул из-под его пятой точки, максимум в солнечное сплетение. Медленно он поднял своё лицо, сильно задрав голову, и столкнулся с голубыми глазами Ратибора, что холодно зыркали на него сверху. Емельян вдруг почувствовал себя маленьким полевым мышонком, что ненароком встал на пути у медведя. У здоровенного, рыжего, очень злого медведя… Емельян никогда ещё не видел в своей жизни таких огромных людей!
– Э-э, здрасти, – робко промямлил он. Инстинкт самосохранения наконец проснулся у Емельяна, и он вдруг всем своим нутром почувствовал, что лучше не злить этого рыжебородого великана. Тем более что и так уже, похоже, его чем-то разозлил.
– Чем могу помочь? – ещё более сконфуженно пробормотал княжий племяш.
– Помочь? Помочь ты, конечно, можешь! – заговорил недобро Ратибор, буравя своим неприветливым взглядом Емельяна. – Для начала тряпка есть у тебя? Чистая?
– Э-э-э, не совсем понял…
– Чего ты не понял, отрыжка захворавшего павлина?! – взорвался Ратибор. – Тряпьё чистое найти сможешь среди того хлама, что ты на моей лежанке раскидал?
– Э-э-э, да, найти можно…
– Вот и ищи давай! А как найдёшь, возьмёшь после вон тот кувшинчик с водой, что стоит у рукомойника, и вылижешь до блеска мой стол от своих грязных пяток! Ты понял меня, молот Сварога тебе по самое сокровенное?! – Ратибор грозно нависал над Емельяном, и у того не было ни малейшего желания спорить с этим страшным человеком, сильно напоминавшим здоровенного рыжего медведя-шатуна, который до сих пор являлся непутёвому посланнику в ночных кошмарах.
– Д-да, п-п-понял, с-сейчас с-сделаем! – Емельян опрометью метнулся к своим вещам, разбросанным в беспорядке по кровати, и принялся лихорадочно в них рыться. Наконец он выудил полотняный платок, схватил жбан с водой и поспешно бросился назад, к столу.
– Чистый, надеюсь?
– К-кто чистый?
– Слюнявчик твой чистый, придурь, аль весь в козявках, поди?
– Д-д-да, к-конечно, наичистейший, не извольте в-волноваться! – сунул под нос Ратибору свой платок Емельян.
– А что, похоже, что я волнуюсь? Три давай!
Емельян быстро плеснул на ткань водицы и принялся судорожно драить столешницу, на которой только что покоились его босые ноги.
– Вы, пожалуйста, не серчайте так, я, как приехал, сразу помылся в крепости!
– Какой ты молодец, однако! После этого, значит, ты решил, что можно ноги на стол закидывать, находясь не в своей комнате? Мокрица ты неразумная, откель ты такой вылупился, а?!
Тут в дверь постучали.
– Ну?!
– Тысячник, ваш квас и окорок, как заказывали, – дверь тихо отворилась, и в комнату зашёл Горисвет, главный повар Первой заставы, неся на подносе два пузатых кувшина с квасом и блюдо с большим румяным окороком, источавшим бесподобный аромат на всю комнату.
– Благодарю, Горисвет. Ставь на стол.
Горисвет с плохо скрываемым любопытством посмотрел на сломанный стул, лежащий у стены, и на замершего с тряпкой в руках Емельяна, после чего подошёл и аккуратно поставил на ещё влажную от его уборки столешницу поднос с кушаньем.
– Приятного аппетита. Что-нибудь ещё, тысяцкий?
– Благодарю, пока нет. Свободен.
Горисвет вышел так же тихо, как зашёл. За ним тихонько потянулся и Емельян.
– А тебя я не отпускал.
Емельян мгновенно замер, пытаясь определиться, как ему лучше поступить: вернуться под гневные очи этого страшного рыжего исполина или всё же дать стрекача?
«Но куда бежать? Я же в этой цитадели, как в западне», – тоскливо подумал он.
– Не заставляй меня ещё раз повышать голос. Это может плохо для тебя закончиться.
– Да тут я! – Емельян обречённо развернулся.
Ратибор тем временем присел на единственный оставшийся целым в комнате стул, предварительно небрежно скинув висящий на его спинке камзол Емельяна на пол, и сделал несколько могучих глотков из кувшина с квасом. После чего довольно рыгнул и принялся уминать принесённый румяный окорок молодого поросёнка. Емельян всё это время стоял молча, ни жив ни мёртв, не смея потревожить трапезничающего великана.
– Ну, чего зря стоять? – наконец произнёс подобревший после кваса с окорочком Ратибор. – Вещай уж, кто ты такой и с какой целью припёрся на мою заставу.
И тут Емельяна озарило.
– Ратибор?! Ты ведь Ратибор, не так ли?! Воевода Первой заставы?!
– Какой, однако, сообразительный!.. – хмыкнул рыжебородый исполин, догрызая свой окорок.
– А я слышал, тебя печенеги четвертовали!
– Не верь всему, что обо мне лялякают! Брешут, собаки…
В этот момент в дверь опять постучали и в комнату заглянула продолговатая физиономия знахаря Даромира.