Ратибор. Окталогия

Фомичев Александр Игоревич

Дружный хохот разнёсся над стенами города. Вражеский посланник, гневно изрыгая проклятия, развернул коня и резво поскакал назад, к своему владыке, доложить о столь дерзком ответе русичей.

Вскоре в половецком лагере начались шевеления. Улукбаю явно пришлось не по душе встречное предложение осаждённых. Кочевники принялись готовиться к штурму. Предварительно они быстро перекрыли в своё время специально вырытый защитниками города искусственный канал, соединяющий протекающую недалече речку Хлуку с крепостным рвом, просто засыпав его землёй и песком в самом узком месте. Несколько их отрядов выехали из войска и, подскакав к Борграду на расстояние выстрела из лука, стали кругами ездить да обстреливать обороняющихся. Град стрел мгновенно полетел им в ответ. Кочевники являлись куда более искусными стрелками, чем русичи, но у осаждённых было явное преимущество в виде своего расположения: они находились под надёжной защитой высоких крепостных стен, и нападавшие были у них как на ладони. Потому защитники Борграда могли спокойно из бойниц расстреливать нападавших как в тире, хоть последние и старались перемещаться шустро, не задерживаясь подолгу на одном месте. Ратибор, Яромир и Мирослав также охотно взяли в свои руки

по луку и, азартно соревнуясь между собой, кто больше настреляет вражин, раз за разом выбивали меткими выстрелами наглых степняков из их сёдел.

Тем временем у половцев «заговорили» три катапульты, что они с огромными трудностями притащили с собой. Россыпи камней одна за другой ударили в мощные городские стены, лишь слегка повредив их и не причинив осаждённым существенного вреда. У половецкого войска стали видны первые осадные лестницы, а также устрашающих размеров таран, представлявший собой тяжеленное бревно с окованным сталью наконечником, подвешенное на массивных цепях к балке внутри особой деревянной конструкции на колёсах. Для защиты от огня это сооружение было покрыто сырыми шкурами животных. Опять бахнули вражеские катапульты, отправив следующую порцию камней в стены Борграда, и вот орда степняков, поливая ливнем стрел обороняющихся, начала приближаться к крепостному рву. В ответ наконец-то шарахнули городские катапульты; у защищающихся имелось их четыре штуки; две из них бросали небольшие валуны, а две были приспособлены под метание брёвен. Свои снаряды они швырнули одновременно по команде Борислава, старшего сына князя Огвальда, руководившего обороняющимися, принеся нападавшим кочевникам существенные потери. Но те, не обращая на павших собратьев никакого внимания, неудержимой лавиной упрямо приближались ко рву осаждённого града, неся перед собой широкий мост, сделанный из десятка-другого крепких сосен, да кучу мешков с землёй, камнями и песком.

Половцы явно рассчитывали взять Борград наскоком, при первом же штурме. Их таран медленно, но верно двигался за основными силами нападавших в сторону городских ворот, как к самому слабому месту в обороне города. Подойдя ко рву под прикрытием града стрел, обрушившихся на защищающихся, кочевники принялись закидывать его притащенными с собой землёй, песком, булыжниками да ветками деревьев аккурат напротив воротной башни осаждённого поселения, довольно быстро создав добротную прочную насыпь по центру рва, похожую на плотину, и водрузив после на неё принесённый с собой крепкий деревянный настил. Дорога к городку была открыта. С парой дюжин осадных лестниц наперевес половцы, торжествующе вопя, бросились к Борграду, быстро прислоняя свои штурмовые сооружения к его стенам и ловко карабкаясь по ним наверх. Сверху на нападавших посыпались камни различной величины, специально для этих целей во множестве заготовленные обороняющимися. Вражеские катапульты прекратили обстрел городских стен, дабы не задеть своих воинов, идущих на штурм, а вот метательные машины осаждённых и не думали останавливаться, раз за разом посылая снаряды в направлении вражеской орды. Особенно были эффективны облитые смолой подожжённые брёвна, которые наносили страшный урон нападавшим. Единственным, но очень существенным недостатком таких катапульт была их слишком долгая и сложная перезарядка, требующая привлечения значительных людских ресурсов.

Часть половцев между тем по осадным лестницам вскарабкалась-таки под градом булыжников и стрел на стены Борграда и, злобно скалясь, со своими кривыми мечами наперевес схватилась врукопашную с защищавшими город воинами. Поначалу оборонявшиеся дали достойный отпор степнякам, но нападавших всё прибывало и прибывало; стройные ряды защитников стали редеть на глазах под накатывающими на них волна за волной кочевниками, имевшими над бойцами городка уже ощутимое численное преимущество. На этом недолгая оборона Борграда могла вполне себе бесславно завершиться, если бы на помощь ратникам Огвальда не подоспели наши товарищи, стремглав залетевшие с оружием наперевес с двух сторон к прорвавшимся на одну из стен кочевникам. С одного края зашли Мирослав с Яромиром, с другого – разъярённый Ратибор и, двигаясь навстречу друг другу, начали выкашивать противников куда быстрее, чем сухую солому доброе пламя пожирает. Обороняющиеся пораскрывали в изумлении и восхищении рты, заворожённо наблюдая, как трое витязей мастерски расправляются со значительно превосходящим их по численности неприятелем. На узкой настенной дорожке особо не развернуться, и для Ратибора с Яромиром это оказалось как нельзя кстати; от их карающих меча с секирой степнякам было не скрыться и не спрятаться, как ни старайся. Только если прыгать со стены назад, к своим, либо в город, на мостовую, прямо на копья поджидавших их внизу воинов. Вскоре трое друзей встретились в центре, убив по пути несколько десятков нападавших и практически полностью очистив стену от их присутствия. Только сейчас оборонявшее Борград местное ополчение наконец осознало, как им повезло, что эти трое пришлых витязей посетили их городишко перед самой осадой. Ибо двое из них стоили не одного десятка обычных бойцов, а третий, рыжеволосый великан, так вообще сотни минимум, это стало ясно каждому, видевшему сейчас их в деле.

Тем временем степняки всё продолжали лезть по штурмовым лестницам, и не видно было им конца. Ратибор с Мирославом и Яромиром остались на стене и принялись встречать перемахивающих к ним через бойницы половцев, быстро убивая любого, кому не повезло вскарабкаться наверх. Попутно друзья стали отталкивать осадные лестницы от стены вместе с висящими на них противниками. Это было очень опасно, и одна из многочисленных стрел, прилетевших снаружи, чиркнула Яромиру по шее, а другая вонзилась Мирославу в бедро. Но вот им на помощь наконец подоспели воины Борграда, и совместными усилиями штурмовые лестницы всё же были скинуты вниз, прямо на головы визжащего в бессильной ярости неприятеля. Обороняющиеся вскинули торжествующе руки вверх, но быстро выяснилось, что праздновать пока рановато – штурм ещё не закончен.

К вратам города под прикрытием большого отряда степняков подкатывал таран, весь усыпанный стрелами со смазанными смолой горящими наконечниками. Пламя его не брало, ибо, как уже упоминалось, верх этого страшного сооружения, несущего с собой лишь смерть да разрушение, был застлан свежеснятыми коровьими шкурами, которые загораться ну никак не желали. Вот таран наконец пересёк ров по уложенному половцами мосту и, подъехав к вратам Борграда, немедленно нанёс первый удар. Окованный железом наконечник здоровенного бревна с громким треском ударил в запертые створки, и всем осаждавшим и обороняющимся стало понятно, что долго ворота поселения не продержатся под этим могучим напором. Защитникам города надо было что-то быстро предпринять, если они не хотели, чтобы лютый враг прорвался вовнутрь. На таран с воротной башни сыпался град камней, но это было ему как слону – дробина. Тогда на него вылили большой чан с кипящей смолой, и раздавшиеся внутри этого осадного сооружения дикие крики воинов, раскачивавших на цепях само бревно, возвестили о том, что кого-то неслабо ошпарило. Но это лишь ненадолго остановило атаку; места павших и покалеченных быстро заняли новые бойцы, и таран ударил в ворота ещё раз, заметно их сотряся. На верху воротной башни лежал специально припасённый именно на такой случай здоровенный гранитный валун, с невероятным трудом туда в своё время поднятый, и сейчас его пытались скинуть вниз нерадивые ратники во главе с Бориславом, но у них ничего не получалось; они явно не рассчитали свои силы. Но тут к ним подбежали Яромир с Ратибором. С ходу верно оценив ситуацию, они нетерпеливо оттолкнули двух незадачливых ополченцев, лишь мешавшихся у них под ногами. Заняв их место, молодые богатыри быстро присели на корточки, взявшись за края неподъёмной гранитной громадины, и, изрыгая проклятия, с большим трудом, напрягая на пределе свои могучие бицепсы, совместными усилиями смогли-таки перекинуть здоровенный валун через стену. Тот с оглушительным грохотом упал вниз, аккурат на находящийся внизу таран, разнеся его в щепки и похоронив под собой всех, кто его тащил и раскачивал. И нападавшим, и обороняющимся стало ясно, что первый штурм отбит. Разочарованные степняки под радостные крики защитников Борграда отступили к своему лагерю. Сегодня победу праздновали князь Огвальд и его ополчение.

Глава 16

В осаде

Когда кочевники осознали, что наскоком взять город не удалось, они приступили к более длительному, но вместе с тем и более надёжному способу захвата поселений, не сопровождающемуся обычно такими людскими потерями среди нападавших, как это бывает при штурме. Атака в лоб на Борград дорого обошлась половцам: их потери составили более полторы тысячи погибших, и ещё свыше тысячи бойцов имели ранения разной степени тяжести. Но и оборонявшимся пришлось несладко: Огвальд потерял почти три сотни воинов; раненых насчитали на две сотни больше. Улукбай же пребывал просто в бешенстве; вместо скорой победы и лёгкой добычи он оказался втянут в длительную осаду, всех тягот которой, чего уж душой кривить, рассчитывал избежать. Но отступить он уже не имел никакого права: его степняки не поймут своего хана и примут это за проявление слабости. Они жаждали крови, отмщения за своих павших собратьев и, как следствие – «вишенки на торте», а именно, тотального разграбления непокорного городишка с последующим вырезанием всех горожан от мала до велика. Потому половцы решили брать поселение измором.

Шла третья неделя осады. Окружив Борград по периметру, степняки тщательно следили за тем, чтобы никто не мог выйти или зайти в него, регулярно постреливая из своих осадных орудий по стенам городка то камнями, то протухшими тушами животных, надеясь вызвать панику и, если повезёт, какую-нибудь болезнь. Из Борграда прицельно стреляли из катапульт в ответ, уничтожив-таки две из трёх адских машин противника. Последним своим камнемётом половцы решили не рисковать и, изрыгая страшные проклятия да грозя всеми возможными карами небесными, в конце концов отогнали его подальше на безопасное расстояние.

Кочевникам пришлось занять выжидательную позицию, надеясь, что в городе быстро закончатся вода и припасы. Только не учли они одного: нападение степняков не стало неожиданностью для Огвальда и его людей, потому запаслись жители осаждённого града и питьём, и едой в достатке, приготовившись к тяжёлым лишениям долгой осады. Это не считая того, что в Борграде было несколько своих колодцев, которые редко когда пересыхали. У оставшихся же десяти тысяч половцев наметились серьёзные проблемы: если воды им ещё хватало из протекавшей рядом речки Хлуки да имевшегося чуть поодаль, за холмами, небольшого озерца, то с едой начались явные затруднения. Привезённых с собой запасов продовольствия осталось максимум ещё недели на три-четыре, а пополнить их было негде – окрестные деревни все опустели, тамошние жители со своей домашней скотиной перебрались за стены города, а охота и рыболовство явно не могли прокормить такое большое воинство. Оставались, конечно, ещё кони самих степняков, но резать своих лошадей считалось у кочевников плохим тоном, и делалось это лишь в самом крайнем случае, когда провианта взять больше негде. Потому половцам надо было в ближайшее время либо брать поселение, либо уходить; это понимали все: и осаждавшие, и оборонявшиеся.

Именно поэтому всё то время, что длилась осада, день и ночь напролёт в лагере кочевников кипела работа: делался новый таран, а также собирались привезённые с собой именно на такой случай осадные башни, коих насчитывалось аж четыре штуки. Процесс их сбора был долгий и кропотливый. Три из них уже оказались готовы. Четвёртая тоже должна была быть собрана не сегодня завтра, и жители Борграда со всё возрастающей тревогой взирали на вздымающиеся вдалеке шестиметровые махины, способные вместить в себя под семьдесят-восемьдесят человек каждая. Если они одновременно пристанут к городским стенам – быть беде; горожане хорошо это осознавали. Притом что подъехать к Борграду им мало что помешает; часть рва у городских ворот кочевники давно зарыли и накрыли крепким настилом, сделанным из толстенных брёвен, добытых в одном из лесов, располагавшихся недалече. Оборонявшимся могли бы помочь их катапульты, но снаряды для них были на исходе, а пополнить запасы негде. Оттого и снедала тревога сердца осаждённых; опасались они, и не напрасно, что второй приступ могут и не отбить. И вот настал день, когда половцы закончили все приготовления и собрались снова идти в атаку на непокорный город. Стало ясно – второму штурму быть.