Ратибор. Забытые боги

Корчевский Юрий Григорьевич

Илья успокоился. В шторм он раньше, в бытность свою инженером-механиком, попадал. Но одно дело – на большом современном корабле, и совсем другое – на небольшом деревянном судёнышке. Успокаивало то, что капитан опытен, судно добротное, не гнилая посудина. А ещё – на Средиземном море долгих штормов не бывает, это не Атлантика или Тихий океан, и тем более не Северный Ледовитый.

По приказу капитана полностью зарифили основной парус, оставив носовой – с его

помощью судно можно держать по ветру. При сильном ветре и шторме главное – не встать к волне боком, тогда судно положит на борт, а то и оверкиль случится, иначе говоря – судно ляжет на воду пузом кверху. Плохо, что берегов близко нет, нельзя пристать в бухте, укрытой от ветра и волн, переждать бурю.

Ветер усиливался, корпус керкура скрипел. Видимость стала быстро ухудшаться, всё заволокло жёлтой мглой – в воздухе висела песчаная туча. Песок забивался в глаза и уши, в рот, из-за него не было видно солнца. На палубе появлялись песчаные заносы, как от снега зимой. Большая часть команды забилась в трюм. На палубе ветер с песком сильно сёк кожу, особенно на лице.

Наверху остались рулевые, вцепившиеся в вёсла, да у кормовой надстройки – Максимус с Ильёй. Капитан попробовал отправить Илью в трюм.

– Там спокойнее! – перекрикивал вой ветра Максимус.

– Я буду здесь! – показал рукой на палубу Илья.

Не будет он прятаться, всегда привык встречать опасность лицом к лицу, иной раз это его спасало.

Ветер всё усиливался, волны били вровень с бортами. Судно сильно раскачивало – с борта на борт, с носа на корму. Периодически к горлу подступала тошнота – так муторно Илье ещё не было. Но в трюме ещё хуже: там темно, единственно – нет ветра и песка. В какой-то момент судно положило почти на бок, но оно выпрямилось.

Потом волны стали бить сильнее, и в какой-то момент мачта не выдержала и с треском сломалась. Какое-то время она ещё держалась рядом с судном на такелаже, но затем верёвки оборвало, и мачта исчезла из виду.

Однако Максимус не паниковал, был спокоен и только иногда кидался к кому-то из рулевых – помогал держать весло. Если судно развернёт, ему вряд ли суждено выровняться.

Из щелей прикрытого люка, ведущего в трюм, доносились голоса – команда молилась всем римским богам, и в первую очередь – Нептуну и Тритону. По приказу Максимуса рулевые обвязались верёвками, чтобы не оказаться смытыми волной за борт.

Илья ухватился за поручень у кормовой надстройки. Туника его была насквозь мокрая, да ещё грязная от песка. Было страшно от беснующейся стихии. А ещё – полное ощущение своего ничтожества пред грозными силами природы и невозможность что-либо предпринять. Полное бессилие!

Мысленно Илья возносил Иисусу мольбы о спасении. Но то ли не доходили его молитвы до Христа, то ли грехов на нём было много, а только корабль полетел с водяной горы вниз, зарылся носом до половины корпуса в воду и уже стал медленно выныривать, как вдруг разломился пополам. Треск дерева, вопли гибнущих людей, вой ветра и рёв волн – всё смешалось в дикую какофонию, закладывающую уши.

Илья понял – судно погибло, надо спасаться. Он ухватился за какую-то большую деревяшку, вероятно, если судить по её внушительному размеру, часть киля корабля. Держался крепко, изо всех сил, даже ногами обхватил. В этой деревяшке его спасение, единственная надежда. Всё ушло на второй план – корабль, команда. Он молод, и не время ему погибать так бесславно, захлебнувшись солёной водой. Нептун с Тритоном и цетусы с Тартаром его подождут!

Носило его по волнам долго. Наступила ночь, вокруг ни зги не видно – даже звёзд на небе, только вой ветра и грохот волн. Сколько он так болтался, неизвестно, временами казалось, что терял сознание. Но тут же ему появлялось видение – Немезида. Она стояла в белой тунике, протягивая к нему руки, улыбалась и что-то говорила. И он снова продолжал свою борьбу со стихией.

Постепенно на востоке начало светлеть, ветер стих, и волны, бушевавшие всю ночь, стали меньше. Но, насколько хватало взгляда, вокруг простирались морские просторы. Ни берега, ни кораблей, которые могли бы его спасти, поднять на борт – ничего!

Отчаяние охватило Илью. Команда погибла, а ему предстоит смерть, долгая и мучительная. Отпустить деревяшку и пойти ко дну? Ну уж нет! Пока он дышит и есть силы, будет бороться.

Солнце поднялось высоко, стало припекать.

Внезапно Илья ощутил лёгкий толчок, ещё один – деревяшка явно билась обо что-то. Илья повернул голову – отмель? Ноги ощутили твёрдую поверхность, нахлынула радость – неужели берег? Или это одна из множества маленьких отмелей? Такие корабли обходят стороной, боясь сесть на мель.

Илья встал на ноги, не отпуская руками кусок бревна. Перед ним простирался низкий песчаный берег, едва выступающий из воды. Берег тянулся в стороны и далеко вперёд. Земля!

Илья отпустил бревно и встряхнулся. Но что это вдали? Глаза слезятся или мираж, марево над пустыней? Он тряхнул головой, надеясь отогнать видение, но оно никуда не исчезало. Не может быть! Нет, только не это!