Ратник 2
Шрифт:
Без доспехов бежать оказалось гораздо легче.
Будь воля Ярослава, он бы и меч выбросил, штука это тяжёлая, весит добрых полтора килограмма, но меч не панцирь, его выкидывать нельзя.
А тут еще из кусов выбежал волк. Нет, это же Жужель. Судя по окровавленной морде – кого-то он не просто цапнул, а порвал. Молодец!
– Погоня далеко? – на бегу спросил Ярослав.
– Р-рр, – отозвался оборотень.
Ярослав чуть было не выругался – мол, говори по-человечьи, но вспомнил, что Жужель в волчьем облике и говорит только по-волчьи, а он сам виноват, что до сих пор не разобрал, что сказал волкудлак. Нет, кое-что разобрал в волчьем рыке. Вроде бы, пять рывков-прыжков, если по ровному полю? Пусть даже и разобрал, а что от этого толку? Жужель ведь и расстояние с временем указывает по своему. Рывки-прыжки – это как? А в минутах – это сколько? Или в километрах?
Еще отчего-то подумалось, что одежда оборотня осталась там, на месте бивака. Так что, если Жужель обернется человеком, то придется ему светить голым задом. Ладно, потерпим, чего уж теперь.
Все трое уже потеряли счет времени, и расстояния, а старый ратник опять начал выбиваться из сил.
– Стоим! – поднял вверх Ярослав правую руку.
Он упал на колени, Татень последовал его примеру. Старик стоял, шумно выдыхая воздух.
– Нет, дальше не побегу, – помотал головой Татень.
Ну вот, опять заладил.
– А кто мне меч обещал оставить? – снова поинтересовался Ярослав.
Но в этот раз не прокатило.
– Меч ты потом мой потом с боя возьмешь, – сказал Татень. – Вот, как меня убьют, меч заберут, так ты за мою смерть отомстишь и меч вернешь. Считай, что это мое завещание.
Похоже, старый ратник на самом деле решил принять бой, как триста спартанцев, прикрывавших отход всего греческого войска. Но тут не Фермопилы, обойдут с флангов. А где-то вдали – в пятидесяти метрах или в ста, послышался треск веток. Ишь, настырные дружинники у Врабия. Другие бы уже плюнули, и отстали. А эти идут.
Что бы такого еще придумать, чтобы расшевелить Татеня? Ярослав сказал так:
– Нет, Татень, так не годится. Меч ты мне свой оставишь лет через десять, а еще лучше – через двадцать. Так, чтобы я его из твоей мертвой руки взял. А сейчас получается, что ты меня обманул? Вот, вернусь в Клестов, всем буду говорить, что старый пень меня обманул – пообещал меч, а сам взял, да и помер, завещание не исполнив. Бери, говорит, у того, кто мой меч взял! А где я его найду? Или заберут твой клинок, да в кузницу отнесут, и кочергу из него скуют, или петли на амбар. Или из твоего меча серпы выкуют. А еще всем скажу, что ты меня нарочно в лес завел, да там и оставил. Как я без тебя выйду отсюда?
– Рыр-рр, – подал голос Жужель, намекая, что уж с ним-то в лесу заблудиться невозможно. Но Ярослав перевел речь оборотня по-своему:
– Вон, даже оборотень говорит – не выбраться нам из этого леса, страшно ему. Мол – теперь из-за старого Татеня все погибнем, а старый хрыч только помереть хочет. Боромир хренов.
– Ну так чего расселся? – рявкнул Татень. – Побежали, маменькины сынки, мать вашу! Ничего без меня не могут!
Старый ратник выпрямился и припустил дальше, обронив нечто: «Вот, придем в село, я вас обоих ушами к стене прибью!»
Пробежали еще невесть сколько, а потом перешли на шаг. Похоже, погоня-таки отстала. Или просто потеряла след. Собак-то у них нет.
А вот теперь бы и самим неплохо понять – куда идти?
– Куда дальше? – поинтересовался Ярослав, посмотрев сначала на Татеня, а потом на оборотня.
Ни тот, ни другой ответить не успели, потому что между деревьев появилась едва заметная тропа.
Оборотень вышел вперед, прошелся по тропе и с удивлением покачал лохматой башкой. Мол – непонятно, что за тропа? И не человеческая, но и не звериная, вроде тех, по которым ходят на водопой олени и кабаны.
Если человеческая тропа – должны быть и люди. Только – свои они, или чужие? Но тропа, набитая ногами людей в глухом лесу?
– Не иначе, лесной хозяин тебе знак подает, – предположил Татень.
Ярослав только пожал плечами. Вполне возможно, что и Нестер дает знак. Он, к слову, пока бежали, о своем лесном друге и позабыл. То ли из головы вылетело с перепуга, то ли понимал, что леший помогать не станет.
– Вот и посмотрим, – решительно сказал старый воин, ступая на тропу.
Следом за ним пошел и Ярослав, а самым последним был оборотень. Причем, оборотень, встав на тропу, так и остался стоять.
– А ты чего? – недоуменно спросил Ярослав.
Но Жужель ничего не ответил, а продолжал стоять, моргая глазами.
– Ниче, догонит, – махнул рукой Татень, который шел так быстро, словно не он только что загибался от усталости.
Тропа вывела ратников на поляну, посреди которой стоял … дом. Не лесная избушка, вроде тех, которые ставят себе охотники, не развалина какая-нибудь, и не полуземлянка, а высокий дом, напоминающий сказочные дома на старинных новогодних открытках, которые хранит бабушка. Теперь бумажными открытками никто друг друга не поздравляет, предпочитая социальные сети или ватсап, а вот раньше да, писали, поздравляли.
И откуда такие терема берутся в густом лесу?
Ярослав даже подумал, что это дом Нестера. Вдруг да лесной хозяин построил себе дом, куда приводит в гости своих лешачих? То есть, не лешачих, а лесных русалок. Сидит себе, смотрит на них в окно, да посмеивается. Если Нестер, то надо бы поздороваться.
Но только парень открыл рот, как из-за домика появился … Вернее, появилась молодая женщина, а то и девушка, нисколько не напоминавшая сучковатого лесного хозяина.
Выглядела женщина так, словно сошла с обложки глянцевого журнала – длинные светлые волосы, высокая грудь, а одета не в сарафан, а в ночную сорочку. Нет, это не сорочка, это такое платье. Точно – бельевой стиль! Говорила же ему как-то подруга, что такие вещи нынче в моде. В общем – не девушка, а мечта!
Похоже, что не один Ярослав так думал. Вон, старый Татень охнул, округлив глаза.
– И что это за чудо-чудное, диво-дивное? – спросил старый воин, растянув губы в улыбке.
Старый ратник выглядел словно лось, завидевший прекрасную лосиху. Ну, или мартовский кот, узревший красавицу-кошечку. В иное время Ярослав и посмеялся бы над этим, а может, даже и возревновал бы его к красивой девчонке, но тут отчего-то не хотелось ни ревновать, ни смеяться. Что-то ему подсказывало, что не простая здесь девушка. А и девушка ли это? Ярослав попытался увидеть ее суть, но ничего подозрительного не усмотрел. Ну да, женщина. Красивая женщина. Не просто красивая, а очень красивая. На вид – очень молодая, вот только эта молодость… Нет, даже и сказать он не взялся бы, что за молодость. Кажется, здешние вековые деревья, которые растут на поляне, моложе этой красавицы. Может, это ведьма лесная? Но зла Ярослав от нее не чувствовал. Впрочем, это еще ни о чем не говорит. Он сам не ведун, и не волхв, чтобы чувствовать зло. Чему-то поднахватался от лесного хозяина, но это такая мелочь, что о ней даже и вспоминать не стоит, а не то, что хвастать.