Ратники преисподней
Шрифт:
– Даю слово!
– быстро сказал заинтригованный Максим.
– Ну, хорошо. Помните свое обещание.
Колбасьев медленно выпил коньяк. Аккуратно поставил хрустальную рюмку на столик. Наклонился к Максиму и негромко заговорил…
Глава четвертая
«Что с вами делать?»
– Постойте, - перебил я Бормоталова, чувствуя, что мы подошли к главному.
– Давайте уточним. Насколько полно вы воспроизводите слова Максима? Или под гипнозом он произносил какие-то обрывочные фразы, а общую картину вы уже домысливаете? Например, в части адвоката?
– Воспроизвожу точно, - несколько удивленно сказал Бормоталов.
–
– Продолжайте, - попросил я. Ни к чему было объяснять Бормоталову, что при упоминании адвоката Колбасьева я внутренне ощетинился. Тесен мир, ох тесен. Я знаю этого человека. А хотел бы не знать.
… Адвокат говорил об одной из древнейших и загадочных магий - вуду.
Этот культ зародилась невообразимо давно, в сердце черной Африки, и через много веков проник в Америку и Европу вместе с неграми-рабами. Здесь магические практики вуду соединились с христианскими обрядами и традициями, создав мощную, в сущности, новую религию. Точнее, взрывоопасную смесь религии и колдовства. При этом вуду во все времена оставалось тайной для общества. Секты и школы, практикующие афро-карибскую магию, существуют на всех континентах, но абсолютно закрыты и никак себя не афишируют. Обрывки информации, проникавшие в мир, говорили о колдовских ритуалах, о кровавых жертвоприношениях, о зловещей силе, которой наделены адепты вуду. Им приписывали возможность влиять на людей, события и стихии.
Проникло вуду и в Россию. Общины созданы в разных концах страны; одна из них тайно, вот уже несколько лет, существует в Нижневолжске. Он, Колбасьев, с первых же дней стал ее участником. «И это - величайшая удача всей моей жизни! Я принял посвящение, прошел обряд инициации, под руководством хунгана все эти годы совершенствуюсь в магических практиках… Кем я был до этого? Средним юристом, едва сводившим концы с концами. А теперь я владею силой. Я могу перестраивать мир под себя, под свои желания и стремления. Наверное, в это трудно поверить, но это правда. В моих возможностях вы сами отчасти могли убедиться… Вы мне нравитесь, Максим. Я предлагаю вам пройти тот же путь. Мы давно уже никого не берем, но за вас я готов поручиться, и будет сделано исключение… Что скажете?»
Максим слушал Колбасьева с легким обалдением, быстро переходящим в тяжелое. Сначала он испытывал жгучий интерес. Потом нарастающее недоумение. Наконец возникло чувство, что одним пальцем (пока только одним!) он пробует на ощупь нечто липкое, темное, вызывающее брезгливость. И в довершение всего почему-то охватило смутное ощущение опасности.
Несмотря на бредовый смысл адвокатских откровений, Максим поверил Колбасьеву сразу и безоговорочно. Когда-то парень запоем читал оккультные книги, общее представление о вуду имел и знал, что эта магия считается одной из древнейших и могущественных. Но дело не в этом. За время знакомства Максим достаточно хорошо изучил Колбасьева. Ни шутником, ни маньяком тот не был. Если такой человек говорит, что буквально под боком действует общество вудуистов, и приглашает вступить в его ряды, то это как минимум серьезное предложение, каким бы неправдоподобным оно ни казалось…
Молчание затягивалось, и Колбасьев прервал его легким вопросительным кашлем.
– Ошарашили вы меня, Зураб Матвеевич, - промямлил Максим, лихорадочно соображая, что сказать.
– Естественно, - спокойно согласился адвокат.
– Но давайте не будем преувеличивать степень вашей, так сказать, ошарашенности. В конце концов, вы современный молодой человек с гибкой реакцией и широким кругозором. Что вас смущает? Или вы не знаете, что сегодня самые серьезные ученые признают реальность и возможности древних магий? Да и я вроде
Максим замахал руками:
– Да нет, я вам, конечно, верю. Просто неожиданно это все. Вот так, одним махом, взять и перевернуть всю жизнь… Я правильно понял ваше предложение?
– Абсолютно правильно, - подтвердил Колбасьев.
– Но о какой жизни вы говорите? О той, в которой вы существуете от зарплаты до зарплаты? Друг мой, это не жизнь, это, знаете ли, тараканьи бега. Такую и надо менять - чем быстрее, тем лучше. Да и вы только что сами назвали ее беспросветной… В сущности, я предлагаю вам судьбоносный выбор. На одной чаше весов прозябание. На другой - тайное могущество, сказочные возможности и перспективы. Я не говорю, что все это упадет с неба уже завтра. Отнюдь! Но через пять-семь лет упорного труда под руководством опытного наставника (возможно, это буду я) вы достигнете ослепительных вершин. Вот это я вам обещаю.
Колбасьев был одновременно убедителен, мягок и настойчив. Он приводил все новые и новые аргументы, он по-отечески призывал Максима задуматься о будущем и даже цитировал роман «Как закалялась сталь»: «Жизнь дается человеку один раз…» Но чем дольше адвокат убеждал, тем неуютнее становилось протрезвевшему Максиму. Он вдруг заметил, что час уже поздний, в квартире царит полумрак, а висящая напротив африканская маска в отсветах каминного пламени гадко скалится и даже вроде бы гримасничает…
В конце концов, Максим свернул разговор, сославшись на то, что полон информацией по самое некуда. Надо все обдумать, взвесить; и вообще, такие решения с кондачка не принимаются… Колбасьев, так и не получивший ответа, отпустил гостя с явной неохотой. Договорились встретиться снова через три дня.
Эти дни Максим провисел в Интернете, изучая всю доступную информацию о вуду. Он окончательно понял, что странное предложение Колбасьева для него неприемлемо. Описание вудуистских ритуалов и церемоний вызывало омерзение, при мысли о жертвоприношениях тошнило, язык заклинаний звучал враждебно и угрожающе. Эта магия была не для Максима. Она и он были органически несовместимы. Конечно, где-то в подсознании тлела мысль о сверхвозможностях, а значит, о деньгах, женщинах, роскоши, карьере, о многом другом, на что не хватает фантазии… Но такую цену Максим платить не хотел даже за все это вместе взятое. И еще вчера глубоко симпатичный ему Колбасьев начинал казаться дьяволом-искусителем со стандартным предложением: бесчисленные блага в обмен на душу человеческую…
При следующей встрече Максим вежливо, но категорически отказался.
Колбасьев выслушал отказ спокойно, даже с легкой улыбкой, но за внешней корректностью Максим ощутил напряженность.
– Вы делаете колоссальную ошибку, - негромко заметил адвокат.
– Вы даже не подозреваете, от чего отказываетесь.
– Может быть, - покладисто сказал Максим.
– Каждому, как говорится, свое. Видать, невысокого полета я птица.
– Высоту полета, мой друг, каждый выбирает сам для себя… Для очистки совести не могу не задать вопрос: вы хорошо все обдумали? Это окончательное решение?
Максим кивнул. Разговор тяготил его, очень хотелось встать и уйти.
– Ну, стало быть, и говорить больше не о чем. Забавно, давно я так не ошибался в людях… Но вот какая штука: что прикажете с вами теперь делать?
Максиму очень не понравилась формулировка. И уж вовсе не понравилось ему в этот момент лицо Колбасьева: обычно моложавое, гладкое, оно вдруг заострилось, осунулось и пошло морщинами. Максим начал закипать.
– А что вы можете со мной сделать?
– вызывающе спросил он.
– И, главное, с какой стати? Вы сделали мне предложение, я его отклонил. Точка! Никто никому ничего не должен.