Ратоборцы
Шрифт:
— Ну что, пошли? — сказал Декстру Славян.
— Подожди, — остановил его Декстр. — Там, в лабиринте… Последний этап — встреча с собой. Кого ты увидел?
— Никого, как и ты. Пауль, встретится с самим собой нельзя — только с представлением других о тебе. В лабиринте ждёт представление ордена о нужном рыцаре, соискателя проверяют на соответствие эталону. А самого себя можно только сделать, слепить, как чашу из глины, из тех способностей, что у тебя есть. Тот, кто стремится подстроить себя под кого-то — орден, соседа, учителя, тот и встречает в лабиринте шаблон, под который более или менее успешно себя подгоняет. Это люди-тени, они просто не способны жить самостоятельно, у них нет ни собственных чувств, ни мыслей, ни стремлений. Чтобы почувствовать, что они живы, что они есть, им надо обязательно пристроить себя к кому-то, сделать себя частью живого, придатком. Это душевные калеки, Пауль, полутрупы. Они согласны терпеть любые унижения, лишь бы прицепиться к кому-то, лишь бы загородить его спиной собственную ущербность. — Славян улыбнулся, в глазах засияли солнечные искорки. — А тех, кто может сделать себя сам, чужие ожидания почти не интересуют. Поэтому в лабиринте мы никого и не встретили. Я, Пауль, другого не пойму: почему у меня вообще лабиринта не было?
— А тебе мало тех лабиринтов, из которых ты выбирался эти два года? Да ещё и других умудрялся выводить?
Глава 12. Кузнец и пахарь
— Не перепутай, — сказал Славян Латриэлю, — в красную миску пирожки с капустой, в синюю — с печёнкой.
— И куда ты столько наделал? Остынут — будут невкусные.
— Съедим. Сегодня Пауль на ужин придёт, Нируэль обещал свою Тайрин привести. Может, Аллан зайдёт.
— Достал твой Пауль, — пожаловался Латриэль, вынимая из духовки противни с пирожками, недовольно дёрнул ушами. — Ребят уже загонял. То оборона у долины слабая, то подготовка у стражей низкая. Его послушать, так Нитриену предстоит отбиваться и от Соколов, и от Ястребов разом.
— Всё может быть. — Славян быстро лепил новую партию пирожков с повидлом и укладывал на противень. — Сам знаешь, война того гляди начнётся.
— Она уже третий год того гляди начнётся. Может, и обойдётся всё.
— Хотелось бы. Из Латирисы новости были?
— Если это можно назвать новостями… — сказал Латриэль. — Всё хорошо, всё по-прежнему. Да, лаборатория что-то интересное наоткрывала, ещё пара-тройка лет, и вампиры сделают настоящее лекарство от Жажды. Аллан говорил, что Феофания злая ходит как чёрт, хочет, чтобы её Калианда была первой. Хвоста научным работничкам так накрутила, что они теперь из лаборатории вообще не вылезают.
— Ты в Датьер когда едешь? — спросил Славян.
— Завтра вечером.
— А вернёшься когда?
— Дня через два-три, не больше, — ответил Латриэль.
— Я там ребятам собрал кое-что по мелочи, просили с Технички им привезти.
— Ладно, рюкзак в длинной комнате оставь. И, Славян, о чём ты думаешь? До одиннадцатого ноября месяц остался, а ты ещё подарки не купил. Выбрали Лаурин с Дариэлем восприемника дочери, ничего не скажешь, заботливый.
— Да помню я, — буркнул Славян. — Ты лучше посоветуй, что можно подарить годовалому ребёнку. Мне с ней нянчится, пусть хоть целые дни напролёт, гораздо проще, чем подарок выбрать.
— Не знаю, — опустил кончики ушей Латриэль. — Всё-таки первый в жизни день рождения, да ещё и имянаречение… С другой стороны, она этого ещё не понимает. О! — придумал он. — Давай Феофанию спросим.
— А она сегодня будет?
— Должна.
— Ну вот, а ты говорил — пирожков много. — Славян сунул противень в духовку. — Как раз на всех. Через пятнадцать минут вытащишь, потом с противня на стол положи и на десять минут укрой полотенцем. Вылежатся, собери в зелёную миску.
— А ты куда? — спросил Латриэль.
— У меня завтра контрольная, пойду готовиться.
— И охота тебе. Что, если диплома не будет, землю тебе не продадут?
— Раз начал учиться, диплом получить надо, — ответил Славян. — Не забудь, пирожки обязательно вылежаться должны.
— Помню. Всё, иди учись, и чтобы завтра «пятёрка» была, — строгим голосом старшего брата велел Латриэль, скорчил потешно-грозную физиономию домашнего тирана. — Чего смеёшься? Я тебя воспитываю, а ты хохочешь, тоже, младший брат называется, — махнул на него полотенцем Латриэль, — мог бы и подыграть.
Славян рассматривал карту сельскохозяйственных угодий Нитриена.
В читальный зал словохранилища вбежал посыльный, двенадцатилетний зеленоглазый лайто.
— Вячеслав Андреевич, вас владыка в кабинет зовёт, срочно! — выкрикнул мальчишка и убежал.
Словоблюститель, черноглазый дарко в форменной мантии, бросил на Славяна встревоженный взгляд, настороженно дёрнулись уши.
— Плохие вести, Вячеслав Андреевич?
— Сейчас узнаю, — ответил Славян.
Выглядел Риллавен усталым.
— Латриэль приехал, — сказал он Славяну.
— И? — напрягся Славян.
— Да нет, в Датьере всё в порядке. Латриэль заезжал в Лихтенштейн.
— Магичный?
— Конечно. Со срединным у Нитриена никогда никаких дел не было. Как и вражды.
Хотя у Нитриена с Вольной республикой Лихтенштейн партнёрство давнее, знал Славян о маленьком горном государстве мало. Границы соответствуют Лихтенштейну Техническому, вся территория — одинарица, подконтрольна Соколам. На Магичке Лихтенштейн — одна из самых богатых стран, производят в основном амулеты, лучшие на всей Магической стороне, не говоря уже о Срединнице.
— Что у них случилось? — спросил Славян.
— Соколы.
— С чего вдруг? Магичными одинарицами они никогда не интересовались.
— Но что-то им там понадобилось, — сказал Риллавен. — Президент Лихтенштейна Генрих Крафт просит срочно приехать Феофанию и меня, но в первую очередь тебя.
— А я-то зачем? От ходочанина на одинарице ровным счётом никакого толку.
— Приедем — узнаем. Латриэлю он толком ничего не сказал, в президентском дворце какой-то Сокол засел, эмиссар.
— Ничего себе, — охнул Славян.