Ратоборцы
Шрифт:
Баркасы чинить, как и плавать, Иван не умел, но учился быстро и охотно. Вальтер — сильно загорелый голубоглазый блондин тридцатидвухлетнего вида — смотрел, как аккуратно он красит внутреннюю стену рубки.
Вальтер обмакнул кисть, стал красить вторую стену.
— Ты не против, если на лов с нами пойдёт Алиса? — спросил Ивана.
— Нет.
— Но вроде бы у вас женщина на корабле — к несчастью, — сказал Вальтер.
— Ерунда какая. Я не суеверен. А ты?
— Я зомбак. У нас другие поверья.
— Тем более.
Вальтер немного помолчал и спросил:
— Ты не боишься жить среди умертвий?
— Боялся бы — давно сбежал.
— А почему остался?
— Надо ведь где-то жить, — ответил Иван. — Когда нет дома, домом можно назвать любую точку трёхстороннего мира. Ваша деревня не хуже и не лучше любой другой. А деревенская жизнь мне всегда нравилась.
Зомбак глянул на него настороженно:
— Мы довольно сильно отличаемся от твоих соплеменников. И всё-таки ты здесь, а не в человечьей деревне.
— С человечьей точки зрения, — усмехнулся Иван, — все волшебные расы со странностями. Почему зомбаки должны быть исключением? Но помогли мне вы, а не человеки, хотя межсторонняя буря выбросила ближе к их деревне, а не к вашей. Вы даже русский всей деревней выучили, пока я в бреду муть всякую нёс. Такую тактичность и вежливость я и вообразить-то не мог. Я в долгу у деревни.
— Вздор, — отмахнулся зомбак. — Помогать пострадавшим от бури в рыбацкой деревне обязаны все, иначе море нашлёт на нас беду. Можешь назвать это глупым суеверием, но море лучше не гневить.
Иван глянул в бескрайнюю синь моря и неба.
— Не вздор. Море действительно позволит овладеть собой только тем, кто помогает уцелевшим в буре. И тем, кто не забывает о долге благодарности.
— Из тебя отличный рыбак получится, — сказал Вальтер и, потрясённый внезапным осознанием, едва не выронил кисть: — Как ты назвал нас, человек?!
— Зомбаками, — чуть удивлённо ответил Иван.
— Нет, до того! Ты назвал нас «волшебной расой».
— Ой, — искренне огорчился человек. — Извини, пожалуйста. Я совсем не хотел тебя обидеть.
У зомбака перехватило дыхание.
— Обидеть? Человек, нас все называют лишь трупаками.
— А нас — обезьянышами. Нормальные люди таких слов не произносят, а тем, кто так говорит, бьют морду.
Зомбак отшвырнул кисть, схватил человека за футболку, притянул к себе:
— Ты действительно считаешь нас волшебной расой?
— Ну да, — недоумённо ответил Иван. — А кем ещё?
— Почему?
— Вопросик…
— Отвечай! — встряхнул его Вальтер.
— Ну… — принялся подыскивать формулировки человек, — м-м… У вас у всех волшебнические способности на четвёртом-пятом уровне из девяти возможных. Это минимум, а бывает и выше. Есть собственный язык, который не относится ни к одной из человечьих языковых групп. Гвирдиос, как и все языки волшебных рас, уникален, сам по себе…
— Но ты его откуда знаешь? — перебил Вальтер.
— Были знакомые зомбаки, выучил, — просто, как о само собой разумеющемся, ответил Иван. — Может, отпустишь? — попытался высвободиться.
Но Вальтер ухватил ещё крепче.
— Продолжай! Почему ещё ты считаешь зомбаков волшебной расой?
— Долгожительство. Высокая регенерация, даже больше вампирской. Сила, скорость реакции втрое выше человеческих… Да что я тебе объясняю, учу рыбу плавать? — рассердился человек. — Сам не знаешь, почему ты волшебная раса? — Он высвободился боевым Соколиным вывертом. Подобрал кисть, опять начал красить стену. Обернулся к Вальтеру и добавил: — А самое главное — все волшебные расы малость свихнутые.
— Волшебные расы живут в долинах.
— Вот за что вас, зомбаков, уважаю — хватает смелости не прятаться за чарокамным кругом.
Невероятные слова отдались в ушах колокольным звоном. А человек опять красит стену, пропади она совсем. Вальтер осторожно подошёл к нему, пригляделся. Да нет, вроде обычный человек, не призрак и не галлюцинация. И на безумца не похож.
Он схватил Ивана за плечо, резко повернул к себе, так, что тот едва не упал.
— Поклянись! — потребовал Вальтер. — Клянись пред изначалием.
Человек удивлённо хлопал глазами.
— В чём?
— В том, что ты, человек, считаешь нас, зомбаков, волшебной расой. Что уважаешь. Клянись!
— Да пожалуйста, — в зеленовато-коричневых, яшмовых глазах Ивана посверкивали солнечные искорки, ситуация забавляла. Но на смертной клятве солгать невозможно.
— Клянись, — тихо сказал зомбак.
Человек посерьёзнел, искорки исчезли, глаза стали спокойно-отрешёнными, взгляд сосредоточенный и рассеянный одновременно, как у воина перед решающей битвой — Вальтер невольно разжал пальцы и попятился.
— Клянусь пред изначалием, — уверенно сказал Иван, — что все поступки зомбаков, которым я был свидетелем за неделю моей жизни в деревне Белая Рыба, считаю правильными и достойными уважения. Клянусь, что считаю зомбаков волшебной расой. Клянусь, что решение зомбаков жить в большом мире, а не прятаться в волшебных долинах, считаю отважным и уважаемым. — Человек рассмеялся, в глазах опять сияли искорки, и спросил: — Теперь твоя душенька довольна?
Смотреть на человека Вальтер боялся и с преувеличенным тщанием принялся красить стену.
— У нас нет души, — ответил через несколько взмахов кисти. — Мы живые убитые. Знаешь ведь, как зомбаков делают — сначала убьют, потом воскресят модифицированным. Переделанными.
— Либо живые, — сказал Иван, — либо убитые. И то и другое сразу не бывает. Раз что-то делаешь, значит живой. Мертвяки только лежат да смердят. А живыми убитыми в Земле Кемет рабов называли. Тех, кто не живёт, а только существует.
— Земля Кемет — это Древний Египет? — уточнил Вальтер. — Ты говоришь как вампир.