Равиен, дорога обратно
Шрифт:
Злость захлёстывала. Подчинение — не моё. Тем более тому, кого я не уважаю. Сложно. Вдвойне тяжелее чувство… что я вновь малолетка. Весь мой опыт здесь не нужен. Тут важны блестящие железячки. Деньги.
Всё моё существо рвалось туда, где я мог стать собой. Но для этого надо пережить ночь, и тогда завтра мы в лесу. Всего одну ночь.
— Поцелуй меня, — я смотрел на самку и ждал.
— Э-э-э? — Таня уставилась на меня с удивлением. — Зачем? То есть… почему… то есть… ты вообще о чём?!
— Зачем? Лишь за дело целуешь, да? Только за пирожные?
Во мне
— Ты идиот, — спокойно сказала Таня.
Оттолкнув меня обеими руками, она ушла в ту комнату, где бросил свою сумку маг. Даже не оглянулась ни разу.
Я пролетел по коридору и, хлопнув дверью, упал на кровать…
Идиот… Наверное. Надо было не соглашаться и послать их в город одних? Извёлся бы. Хотя и сейчас извелся…
На этой лежанке было неудобно. Скрипела она и пахла другими самцами. Я крутился на ней больше тенченя. Может, и больше двух. Потом понял: дело не в ней. Плохо. Неуютно. Неспокойно. И… Стыдно. Вздохнув, решил извиниться. Стучать не стал — просто приоткрыл дверь…
Ромэй:
Несмотря на настойчивые уговоры одногруппника ещё выпить, перекинуться в картишки, а потом и откровенное предложение выкупить у меня лонгвеста за хорошие деньги, я был непреклонен, как скала. Нет, мелькнула нехорошая мысль — продать Тайя, потом подождать, пока он вернётся обратно, и свалить всё на крепость привязки… Но, судя по возбуждённому лицу моего собеседника, у него был уже опыт в перепривязке. Или, по крайней мере, он знал, к кому обращаться. Сидеть с ним рядом было противно, ещё более мерзко было вспоминать моё детское желание что-то доказать таким, как он, выпендриться, заставить их себя уважать… Глупо, матервестер! Хотя я не удержался и продемонстрировал своё умение левитировать предметы. Увидел застилающую его глаза зависть и решил, что показывать переделку вещей не буду, — умрёт ещё, захлебнувшись слюной!
— Мне пора, завтра вставать рано!
— Послушай, ты не понимаешь…
И всю дорогу до моей комнаты я вынужденно внимал бреду про кучу денег, которую я смогу получить.
Татьяна:
Вроде и обижаться на этого дурака глупо… а всё равно обидно. При чем тут пирожные и поцелуи? С какого перепуга я заслужила намёки на собственную продажность? Да ещё от кого?! От самодовольного мачо, ни разу не показавшего мне, что я для него что-то значу как… женщина, а не как самка — на раз-два спариться, и потом побежать за первой попавшейся лисой…
Чем больше я думала, тем сильнее злилась. Лис-крыс-на-хвосте-репей-повис! Лобзай его, видите ли! В коридоре, ни с того ни с сего. Облезет!
Ну и пусть дуется. А я спокойно приму ванну: когда удобства становятся редкостью, они превращаются в блаженство.
Помыв голову, я нежилась в горячей воде, любуясь на привычные взгляду, начищенные до блеска краны. Единственное, до чего не додумались здешние водопроводчики, это смеситель — горячая и холодная вода подавались по отдельности. Но тем не менее! Я, когда только переместилась сюда, приуныла, имея в перспективе чумы и воду
Вырезанная из целого бревна ванна мне тоже понравилась больше наших чугунных или акриловых. Во-первых, потрясающе красивый узор полированной древесины, во-вторых, тёплая она, уютная. И большая, позволяющая вытянуться во весь рост и даже понырять. Наслажде-е-ение.
Из-за приоткрытой двери я уловила, как явился Ромка, и что он не пустил внутрь своего назойливого сопровождающего. Слава кошачьей мамочке, лишь этого мерзавца тут не хватало.
Я прислушалась.
— Пошевели мозгами! Такая сумма за обычного лонгвеста на дороге не валяется, — видимо, разговор шёл давно, поскольку Ромка отмахивался уже с раздражением:
— Не продаётся он!
— Ты себе ещё одного притянешь, раз такой сильный! — не унимался торгаш. — Подумай, в начале карьеры эти деньги тебе пригодятся. Если что, я сведу тебя с покупателем… за процент, конечно.
— Сказал нет, значит, нет! Я своих не продаю, понял?! — дверь захлопнулась.
Умничка мой, так его! Тоже мне, старушка-процентщица. Обломится ему, пакостнику, наш чернобурка.
Ромка пробормотал что-то себе под нос и деликатно постучался ко мне:
— Таня?
— Сейчас выйду…
Натягивать пусть и обновлённое с помощью магии, но всё равно, по моим ощущениям, нестиранное бельё, мне не хотелось. В начале вечера Ромка упомянул, что здесь есть прачечная, и для собственного комфорта я собиралась сдать одежду туда. А пока завернулась в огромное и очень пушистое полотенце, укутавшись в него от груди почти до колен. Как следует заправила краешек, глянула в большое настенное зеркало — вполне приличный вид. И направилась в комнату.
Магёныш стоял в раздумьях у единственного в помещении спального места. Услышав, что я выхожу, он обернулся и застыл.
— Чего? — Я ещё раз осмотрела себя. Полотенце намотано добротно. — Чего ты?
Громко сглотнув, он смущённо опустил глаза в пол и что-то быстро прошептал. Хи, он так забавно стесняется. У меня даже настроение поднялось, хотя где-то по краю сознания всё ещё свербел и кололся противный лис. Ладно… вот уйдём из города, и Тай снова станет спокойной самоуверенной скотиной. Амплуа нерешительного и настороженного психа ему абсолютно не к лицу.
В номере по полу дуло, да и после ванны стало прохладно, поэтому я с ногами забралась на кровать.
— Отвязался этот ушлёпок?
Рома изумленно уставился на меня, потом хмыкнул:
— Забавное слово, никогда раньше не слышал. Но да, отвязался. Хотел Тайя купить, очень настойчиво хотел.
— Я много таких слов знаю… А у этого урода желалка треснет… Ладно, хватит о грустном… Ром, надо завтра пораньше выйти, чтоб купить припасы и двигаться дальше, а то наш лис окончательно озверел в городе.
— Я заметил, — юноша смущённо косился на меня, то краснея, то бледнея, и, наконец, сжав кулаки, выдал: — Я тоже… Сейчас… Матервестер! Вот чего ты надо мною издеваешься?! У меня в зале опять в глазах потемнело… Но я не хочу как всегда, ясно?! Скорее сдохну…