Равноценный обмен
Шрифт:
— Значит, вы тоже любите заниматься сексом?
На этот раз Воин откровенно усмехнулся.
— Любим… — Он немного помолчал. — Знаете, Лисия, я постараюсь вам объяснить. Отсутствие запрета не означает непременного желания этим заниматься. Вот, скажите, вы любите… усиленный корабельный сухой паек, форма № 4?
Кукольное личико Лисии непроизвольно сложилось в брезгливую гримаску. И Воин справедливо расценил это как ответ.
— Вот видите… Но иногда приходитсяпитаться и чем-то подобным. Так же для нас и секс, — Воин вновь сделал паузу, на этот раз отчего-то бросив взгляд на энсина. — Если это необходимо
На брюнетку жалко было смотреть. Сейчас ее лицо пылало похлеще, чем недавно у десантника, который, кстати, куда-то тихо испарился вместе с дружками.
— Но дети… это же такая ответственность… — пробормотала девица, мучительно пытаясь понять, что делать.
— Дети. Это. Радость, — тихо, но твердо произнес Воин. — Всегда и везде.
На несколько мгновений в баре повисла абсолютная тишина. Даже постоянный низкочастотный гул главного генератора, проникающий во все корабельные помещения, казалось, затих.
— Э-э… Ирайр, — прервала затянувшееся молчание брюнетка, — я вспомнила… ну, то есть мне надо… короче, я тебе позвоню.
Красотка пулей вылетела из бара.
5
— Юрий? — Голос Витязя был, как обычно, спокоен и доброжелателен.
Со спины его фигура казалась такой же стройной и юношеской, как у Воина. Да и кожа, скажем, на кистях рук или шее, также была безупречно молодой и упругой. Но тот, кому бы довелось заглянуть ему в глаза, никогда бы не принял его за юношу.
— Заходи.
Молодой Воин чуть пригнулся и переступил порог каюты.
— Добрый вечер, Учитель.
— Тебе тоже. Как провел время?
— Познакомился с местной молодежью.
— И как они тебе?
— Они… забавны. В детстве у меня были котята. Они очень любили играть друг с другом, а также с мячиком, мягкой игрушкой или бумажной бабочкой… Так вот, эти люди напоминают мне котят. Точно так же увлечены играми друг с другом и всякими эфемерными временными вещами. И даже когда, заигравшись, делают друг другу больно, это не заставляет их попытаться понять.Ибо даже когда они обиженно спрашивают: «Почему?», жаждут не ответа, а… утешения. И сохранения в неизменности возможности оставаться котятами. Меня это немного удивляет.
— Мне такое знакомо. Но не будь к ним слишком строг. Их жизнь устроена так, что добродетелью считается не способность мыслитьи совершать верныепоступки, а умение существовать, не особенно напрягая и себя, и окружающих.
Молодой Воин кивнул.
— Я понимаю… Путь крестьянина.
— Да. Но даже этим Путем способны идти лишь немногие. Возможно, оттого, что среди них мало Учителей. А те, кого они считают Образцом, — слишком примитивны, чтобы подвигнуть людей на поиски хоть какого-то Пути. — Учитель замолчал, испытующе глядя на Ученика.
Воин задумался. Похоже,
— А мы? — осторожно спросил Воин.
— А разве мы способны научить хоть кого-нибудь, кто не хочетучиться?
— Но… среди них встречаются те, кто… способен захотеть.
— Знаю. Именно поэтому сегодня среди сорока трех миллиардов Воинов только тридцать шесть — потомки выходцев с Земли. Но, сам видишь, из полутора триллионов разумных существ, с которыми мы контактируем, таковых пока нашлось всего лишь семь миллиардов. Менее полупроцента. — Он проницательным взглядом окинул своего Ученика. — А ты встретил кого-то подобного?
— Не знаю, — задумчиво качнул головой молодой Воин. — Возможно… Насколько я понял, у него интерес к нам возник не оттого, что обычно так манит «котят». Скажем, срок нашей жизни или наши сила и способности. Хотя он, возможно, думает иначе. Но мне кажется, ему просто уже… неуютно быть «котенком».
Витязь задумчиво кивнул.
— Возможно ты прав, и он вскоре сможет встать на Путь…
Закончить он не успел — дверь распахнулась, и на пороге возник другой Витязь.
— Карл, Юрий, нас ждет Князь.
Князь Диего ожидал их на десантной палубе. Остальные Воины уже были там. При мечах. Так же, как и Юрий. Хотя все понимали, что на этот раз мечи для них скорее часть парадной формы одежды официальной делегации, чем оружие. Впрочем, как сложится…
Когда появились Витязи и Юрий, Князь улыбнулся им и тихо произнес:
— Мы идем вниз. Я рассчитываю, что мы проведем там несколько часов. Но, возможно, придется задержать подольше.
После чего взмахнул вспыхнувшим в его ладони узким лучом Света,открывая дверь…
— …лучше умереть свободным, чем жить на коленях! — этой патетической мыслью Гракк, Вождь и Учитель Равных и Чистых, поставил блестящую точку в своем выступлении на заседании Президиума Высшего совета обороны Шани Эмур.
Он вздернул подбородок, ожидая цунами аплодисментов, но… секунды истекали, а не было слышно даже жиденьких хлопков. Все одиннадцать членов Высшего совета обороны, сидящие за круглым столом Равных, а также обе бригады крупнейших сетевых новостных порталов, обеспечивающих прямую трансляцию заседания (ну, еще бы, ведь Вождь и Учитель заявил, что у Равных и Чистых «нет секретов от своего народа» и потому все заседания Высшего совета всегда проходили в прямом эфире… ну, почти все) замерли, ошарашенно пялясь на что-то за его спиной.
Вождь и Учитель обернулся и… судорожным движением выхватил из кармана небольшой пульт, уперев палец в мерно мигающую красную клавишу на нем.
— Ни с места. Ибо я совершу должное!И кровь невинных падет на вас!
Но высокий смуглый человек, стоящий чуть впереди шестерых, не обратил на его слова внимания. Его взгляд был направлен на…
Вождь и Учитель оглянулся. Ну конечно… Он так и думал. Член Совета Бальтазар. Недаром, хотя Бальтазар был одним из первых учеников тогда еще молодого лидера немногочисленного кружка единомышленников, откуда впоследствии выросло движение Равных и Чистых, сам Вождь и Учитель ему не очень доверял. Уж слишком тот хитер и скользок. Хотя обойтись без него тоже не получалось.