Равноденствия. Новая мистическая волна
Шрифт:
Каждый раз, возвращаясь с работы, у старой маленькой аптеки, почти спрятавшейся под жёлто-зелёной елью, он встречался глазами с этим, как будто привязанным к пейзажу, созданием. День за днём, месяц за месяцем, глаза в глаза. Человек-пёс, пёс-человек…
Однажды, тёмным проливным вечером, он чуть не попал в аварию, заворожённый этим пристальным, насмешливо-ожидающим взглядом… Случайность. Но последние месяцы, стоило только провалиться в спасительную темноту, яркой вспышкой — пёс у аптеки.
И сон срывался вспугнутой птицей, и так до самого утра.
В этот день он возвращался с работы непривычно поздно. Людей на улицах уже не было. И лишь свист ветра, разбивающегося о вершины зданий, и слабый сонный свет фонарей говорили о том, что это Город. И что цивилизация не спит никогда… Время чёрных котов.
Неожиданно он вспомнил, что его первая жена всегда называла так эти часы с полуночи и до рассвета. Кажется, то ли бабушка, то ли мать рассказывала ей в детстве, что, после того как пробьёт, двенадцать, в город на улицы выходят чёрные коты. Но это не простые кошки, они больше обычных раза в три и, бродя по тротуарам, жадно ловят любые злые мысли, гнев, страх с таким же наслаждением и азартом, с каким наши маленькие пушистые друзья гоняются за мышами. И от этого они растут, становясь всё больше и злее… Горе тому одинокому пешеходу, который повстречается с ними на своём пути.
Бред… Лёгкий озноб пробежал у него по плечам. И внезапный раскат грома испугал так, что он чуть не выпустил руль. Но всё обошлось. Машина спокойно мчалась по дороге, и фары деловито освещали то листья деревьев, прибитые каплями дождя к асфальту, то редких прохожих, спешивших скорее укрыться от ненастья. Но вот и аптека. И, как в дешёвом фильме ужасов, опять та же самая картина — чёрный пёс у дверей.
И ведь нельзя было сказать, что в этой беспородной псине ощущалось нечто демоническое. Простая дворняга средних размеров. Мы ежедневно встречаем таких на наших улицах. Уши висят, хвост колечком — белые, рыжие, пегие. Но только ни одна собака до сих пор так пристально не смотрела в глаза человеку. Собаки обычно отводят взгляд. И, скорее всего, ни у одной собаки не бывает такого иронично-насмешливого взгляда. Это он знал наверняка. И в этот момент проклятая псина облизнулась и высунула язык, словно открыто усмехаясь над ним.
Бешеная злоба часовым механизмом застучала в висках. Ещё мгновение, и машина рванулась вперёд, словно собираясь протаранить старую постройку со всем тем, что находилось рядом с ней. Рёв мотора и грохот молнии слились воедино. Каждая секунда растянулась так, как тянется время в приёмной дантиста — медленно, страшно, неотвратимо. И, словно во сне, он увидел, как падает старая ель прямо к колёсам его автомобиля и как яростно-белая молния впивается в крыльцо аптеки…
Сколько это длилось — неизвестно. Когда он пришёл в себя, машина стояла у самой обочины, рухнувшее дерево лежало поперёк дороги, а собака… Этот пёс, не дававший ему ни одной спокойной ночи, лежал, вытянувшись, и тихий дождь гладил его густую шерсть, словно лаская его за всех людей, которые когда-либо были виноваты пред ним.
Безудержная полубезумная радость охватила этого ещё молодого, но уже так уставшего от непредсказуемости жизни человека. Наконец-то! Снова спокойные ночи, спокойные вечера и дни. А то в последнее время он уже был готов окружной дорогой добираться до дома, лишь бы не видеть этих проклятых глаз.
Поспешно он выскочил из машины, лёгкое тельце чёрной твари уже не внушало ужаса. Безжалостные, насмешливые глаза были закрыты. И даже какая-то мимолетная жалость скользнула по сердцу и растаяла. Как первый снег под лучами остывающего, но ещё теплого ноябрьского солнца…
Всё было как во сне. Доброжелательный шум мотора. Мост. Река. И чёрный комок, почти беззвучно плюхнувшийся в эту холодную, стремительную темноту…
Казалось, что ночь бесшумно аплодирует победителю. И дом, любимый дом каждой половицей выражал ему свой восторг и преданность.
И вот уже долгожданная ласковая темнота сна начала нежно укачивать его в своих объятиях… Глаза… Усмешка…
Утром он встал злой, как чёрт. Это животное сдохло у него на глазах, ну почему же он снова не может спать?!
День сбился бесповоротно. На работе всё было не так. И уже по пути к дому единственная мысль согрела его. Сегодня у старой аптеки никакая усмешка не поджидает его…
Он был там!!! Этот потрёпанный жизнью и блохами, кудлатый, чудом воскресший из мёртвых пёс сидел и добродушно ухмылялся ему.
Ну нет! Ну уж нет! Чудес не бывает! Надо покончить с этим раз и навсегда!..
Уже не сознавая, что делает, человек выскочил из машины. Если бы в этот момент он увидел себя со стороны, разъярённого, со страшным от гнева лицом, он наверняка бы бросился наутёк…
Каким-то образом в руке оказалась монтировка. Удар! Хруст! И ещё удар! И ещё хруст! И ещё, и ещё… Проклятая псина даже и не думала сопротивляться. Видно, понимала, что время её кончилось и нет спасения от этого одержимого злобой и бессонницей измученного двуногого.
Всё повторилось. Вода. Мост. Стремительное течение и чёрный комок, исчезающий во влажной, сырой пасти реки.
Но уже не было радости. Не было торжества. Чёртова тварь, видно, забрала его с собой на илистое дно.
Ночью ему ничего не снилось. Но, зачем-то опоздав на работу, утром он купил страшно дорогое, отделанное изумительной по красоте инкрустацией настоящее охотничье ружьё. Оно так уютно устроилось на заднем сиденье его автомобиля, что было до слёз жалко запирать это почти живое произведение рук человеческих в холодную, пахнущую бензином темноту багажника.
Но работа — это работа… И если каждый будет на заднем сиденье своего автомобиля таскать охотничьи ружья — пойдут абсолютно ненужные разговоры, а этого он допустить не мог… Под вечер, садясь в машину, он вдруг поймал себя на том, что прикуривает уже четвёртую сигарету подряд. Чего он боится? Только что закончилась вечеринка. Шеф лично высказал ему своё одобрение по поводу прошедшей сделки… Спиртное (всего две рюмки) приятно согревало его, и даже стылый осенний ветер не мог справиться с этим внутренним теплом. Неделя закончилась. Тварь мертва… Мертва? Ну конечно!
Пусть в первый раз молния лишь оглушила злополучную псину, и та каким-то чудом выбралась на берег, но вчера уж точно всё кончилось. Иллюзий быть не могло.
И всё же, подъезжая к повороту у старой аптеки, он чуть-чуть замедлил ход. Так, стена, трухлявый пень (надо же, как эта ель не рухнула раньше?), крыльцо… Чёрная тень… Пёс… Пёс?! Да. Сидит, смотрит. Даже хвостом, кажется, юлит.
Голова стала лёгкой и холодной. Спокойно… Спокойно… Багажник, ружьё, патрон… Главное — не торопиться. Прицел. Курок… Выстрел был совсем не таким громким, как ожидалось. Как в тире. И, как в тире жестяная утка, чёрный силуэт стремительно рухнул на землю.