Равнодушные
Шрифт:
— Право же… не знаю… — Она сделала вид, что пребывает в сильнейшем смятении.
— Как это не знаешь? Наберись смелости и отвечай прямо.
— Ну что ж, — сказала Лиза. — Если хочешь, давай помиримся… а о том, чтобы начать все сначала, я должна подумать.
«Главное сделано, — очень довольный собой, решил Лео. — Она далеко не глупа… и все поняла». Он наклонился и с жаром поцеловал Лизе руку. Поднял голову и сказал:
— Больше всего мне нравится в тебе простота и искренность… С тобой все решается легко и быстро… И не бывает
— Это потому, — ответила она, придавая своим словам особый скрытый смысл, — что я всегда вовремя угадываю чужие намеренья.
— Вот и чудесно! — воскликнул Лео, подвигая еще ближе свое кресло к ее креслу. — Какие же, к примеру, у меня сейчас намерения?
— Сейчас у тебя?
Она взглянула на него. Эти уловки, эти банальные вопросы и ответы, преследовавшие одну-единственную цель, после того как она почти насладилась местью, стали ей противны. «Все кончилось для тебя… все кончилось, мой Лео. Теперь я люблю и любима», — с гордостью думала она. Но решила довести игру до конца.
— Сейчас у тебя? На это ответить нетрудно.
— Раз знаешь, скажи, — раздраженно настаивал Лео.
— Так вот, — начала она, стыдливо потупив глаза и загадочно улыбаясь, — все это получалось у нее очень естественно. — Если уж тебе непременно хочется знать… твои намерения, как мне кажется, весьма агрессивны.
— То есть? — спросил Лео, так сильно наклонившись вперед, что задел подбородком плечо Лизы. Она посмотрела на него — это красное, устремленное к ней лицо бесило ее. «То есть, — хотелось ей ответить, — зря стараешься… Я люблю Микеле… он мой возлюбленный». Но она сдержалась.
— Будь поосторожнее, — предупредила она кисло-сладким голосом. — Так можно и упасть.
Лео был слишком возбужден, чтобы прислушиваться к ее словам.
— Что ты сказала? — удивился он,
— Что так можно и упасть, — повторила Лиза. — И даже разбить себе лоб.
— Во всяком случае, — ответил Лео, не поднимая головы, неторопливо, упрямо, — мои намерения крайне просты. Сейчас ты оденешься, мы выпьем вместе чаю… Лучше всего у меня… Поужинаем, сходим на какой-нибудь спектакль… А потом я отвезу тебя домой.
Он умолк. Лиза изобразила на лице сомнение.
— Я, пожалуй, приняла бы твое предложение, — сказала она наконец. — Но кто мне поручится, что ты действительно любишь меня, что это не минутный каприз и что ты завтра снова не вернешься к Мариаграции?
— Да нет же, — не подымая головы, возразил Лео, с упорством, порожденным еле сдерживаемым вожделением и нетерпением. — Ты ошибаешься… Я же сказал, и повторяю снова… К Мариаграции я не вернусь. Между этой женщиной и мной все давно кончено… Мы были вместе, пока могли… Это была одна из тех любовных связей, которые тянутся и никак не кончаются… Отчасти — по привычке, отчасти — по разным другим причинам…
— По причинам взаимных материальных интересов? — подсказала Лиза.
— Каких там материальных интересов?! Словом… — Лео поднял наконец глаза и посмотрел на Лизу. — Нечего впутывать сюда Мариаграцию… Лучше отвечай…
— На что?
— О, господи! — деланно непринужденным тоном воскликнул Лео и, словно желая поправить платье Лизы, положил ей руку на плечо. — Ведь я тебе уже говорил… Согласна ли ты поехать ко мне?
Она заколебалась — сказать ли ему правду? Но ее выручило прикосновение руки к ее затылку.
— Перестань, — сердито сказала она. — Терпеть не могу, когда меня трогают за шею.
— Прежде тебе это очень нравилось, — медленно произнес Лео, пристально глядя ей в глаза и почти касаясь губами ее губ.
— Да, но… теперь я стала другой… — поспешно отвечала она, пытаясь устоять перед ласковым прикосновением этой крепкой руки. — Пусти меня.
— Пустить? — Внезапно Лео вскочил, наклонился, схватил ее за волосы, откинул ей голову назад и попытался поцеловать. Лиза едва успела закрыть рот рукой. — Ну, не будь же злючкой, — сказал Лео. Он явно не принимал всерьез ее сопротивление. В его взгляде, в том, как он решительно отвел ее руки, была такая уверенность в окончательном успехе, что ею овладела слепая, бешеная ярость. Она сама отняла руку ото рта.
— Пусти меня — понял? — приказала она гневным голосом, сверкая глазами. Но Лео воспользовался этим, чтобы прижаться своими губами к ее вздрагивающим губам. И как она ни извивалась и ни пыталась высвободиться, ему удалось ее поцеловать. Наконец она сумела рывком вскочить, толкнув Лео в грудь. Толчок был до того сильным, что Лео потерял равновесие и рухнул в кресло.
Но тут же поднялся и, одергивая пиджак, сказал:
— Что за глупые шутки, Лиза?! Разве мы не договорились снова стать друзьями?… А с друзьями разве так обращаются?
Лиза демонстративно указала ему на дверь.
— Убирайся.
— Но почему? — изумился Лео.
— Я не люблю тебя и никогда не любила! — с присвистом выкрикнула Лиза прямо ему в лицо. — Я притворялась, чтобы получить редкое удовольствие — послушать твои басни… А теперь убирайся!..
Секунду Лео стоял молча, пораженный ее словами. Но потом на смену немому изумлению пришел гнев, упрямое желание отомстить. Он рассвирепел.
— Ах, вот как! — закричал он. — Я должен уйти! После того, как мной позабавились, словно игрушкой!.. Нет, не уйду.
Он умолк, подыскивая Лизе достойную ее вероломства кару. Но безуспешно — слишком велика была его ярость. Может быть, разломать шкаф или разбить фарфоровую статуэтку? Или дать ей пощечину?
— Не уйду, пока не поцелую тебя.
Он оттолкнул кресло и хотел ее обнять. В бешенстве у него мелькнула мысль: повалю ее и овладею ею прямо на ковре. Но Лиза ускользнула от него и укрылась за креслом. Мгновение они стояли друг против друга, наклонившись и пальцами впившись в кресло.
Их взгляды скрестились, каждый старался предугадать намерения другого.