Равновесие
Шрифт:
Свят застонал не приходя в себя, обеспокоенно завозился, и Вериоерн пришлось придержать его, чтобы не сбивал концентрацию лекарю.
Лечение шло долго. Вериорен отсидела себе обе ноги, но встать и размяться не рисковала — Свят сквозь болезненный бред иногда порывался отмахнуться от назойливого помощника. Наконец эльф закончил. Отвалился, словно сытая пиявка, и усевшись прямо там, где только что стоял на коленях, устало выдохнул, смахнув со лба пот.
— Я остановил кровь, соединил самые опасные повреждения и очистил раны. Боюсь, на остальное моих сил не хватит. Придется некоторое время подождать,
— Кто ты и зачем помогаешь? — пытаясь уловить в лице Свята изменения к лучшему, шепнула Вериорен.
— Мое имя Лайональ. Я жил в Коорхане.
— Вы?
Вериоерн уставилась на эльфа в полном изумлении. Еще никогда она не слышала, чтобы эльф жил где-то кроме Светограда и Вайринара.
— Да. Давно уже я потерял веру в Первородный Свет, еще с первых дней войны выбрал изгнание. Многие, конечно, считают это трусостью, но я бы предпочел назвать это совестью.
— Но как вы нас нашли?
— Я наткнулся на вас случайно. Послушал разговор и решил, что вам моя помощь нужна больше, чем городу, который предпочел пойти кровавой дорогой нового властелина.
***
Свят очнулся только к утру. Обвел мутным, болезненным взглядом вытоптанную вчера поляну, остановил его на сидящем у дерева и рассматривающим последние звезды эльфе.
— Очнулись, это хорошо, — задумчиво и отстраненно, словно говорил все с теми же звездами сказал эльф.
— Ты кто? Где Вериорен и Багрд.
— Демона увели, а Вериорен спит. Вон там, — эльф опустил взгляд от небес и кивнул на незамеченный Святом сверток, оказавшийся закутавшейся в одеяло эльфийкой. — Она перенервничала.
— Кто ты? — рыкнул Свят. Удостоверившись, что с эльфой все в порядке, он переключил все внимание на незнакомца. По телу разлилась непонятная слабость, не позволявшая подняться, но Свят все равно не оставлял попыток, упираясь в землю подрагивающими руками.
Эльф некоторое время наблюдал за трепыханиями человека, а после, плавно поднявшись, подошел и усадил его одним движением сильных рук.
— Кто? — попытался отмахнуться от него Свят, но непослушное тело стало вновь заваливаться на спину, так что пришлось спешно подпирать себя руками.
— Тебе не стоит перенапрягаться, — спокойно, словно не замечая гнева собеседника, наставлял эльф, с легким подозрением заглядывая в маленький, походный котелок, притаившийся в небольшой ямке. Покрутив посудину, эльф пожал плечами и вылил содержимое в тонкую деревянную чашу, так же подобранную и рассмотренную изнутри. — Я, конечно, стянул твои раны, но до заживления им еще далеко. Так что, на твоем месте, я бы действовал более… сдержанно и осторожно. Выпей, — эльф протянул чашу Святу.
— Учту, — хмуро провожая эльфа взглядом, проворчал Свят, — а теперь, будь добр, все же сказать, кто ты?
Брать посуду из рук эльфа он не хотел и тот, застыв словно неживой, продолжал держать чашу на вытянутой руке, участливо глядя Святу в глаза. Говорить эльф тоже не спешил, и молчаливая сцена продолжалась довольно долго, пока Свят, все же, не сдался, со вздохом забирая предлагаемое.
— Мое имя Лайональ, — тут же отмер эльф, отворачиваясь и возвращаясь к облюбованному дереву. — Я эльф. — На возмущенное фырканье Свята, он лишь тонко улыбнулся, продолжая, — а еще я лекарь и с некоторых пор, ты проспал тот самый момент, я вам помогаю.
— Помогаешь в чем? Добраться до темниц Света? — сквозь зубы прошипел Свят, принюхиваясь к плескавшейся в чаше жиже.
— Отвар из страдии, помогает при потере крови, — услужливо подсказал эльф то, что Свят уже и сам унюхал, Благо сладкий запах, с нотками гнили мало с чем можно было спутать. — Помогаю в основном с ранами. Мели сказала, что вам предстоит долгий путь, думаю и там я смогу помочь.
Невозмутимая доброжелательность эльфа выводила из себя. Тяжело было оставаться подозрительным и внимательным, слыша в его голосе неподдельное участие. Вот только, как мог судить Свят, настолько старый эльф мог изобразить не только участие, но и любовь, и восторг, и еще много чего, при этом чувствуя ровную, непоколебимую ненависть.
Задерживаться в лесу Свят не пожелал. И стоило подняться Вериорен, велел собираться и выдвигаться не обращая внимания на свое собственное состояние. На робкие увещевания эльфийки он лишь зло мотнул головой, пресекая любые расспросы и нытье.
Лошадей эльфы им естественно не оставили, пришлось шагать по пыльной дороге своими ногами. Свят совсем скоро пожалел о своей торопливости. Тело не хотело прощать ему ран и нежелания отлежаться хотя бы денек и разнылось, простреливая болью в места ранений. Причем как свежих, так и застарелых, от которых остались лишь белесые шрамы на смуглой коже. Признаваться, что поторопился он, впрочем, не спешил, а на встревоженный взгляд Вериорен отвечал каменной физиономией. Эльфа качала головой, но лезть к упрямому человеку со своими советами не решалась. И Свят был ей за это благодарен. Как бы он не старался делать отрешенный вид, как бы не пытался убедить себя в правильности действий, зацикленные мысли то и дело возвращались к Сауле. Подсознание упрямо твердило, что Свят вновь подвел ее.
К вечеру погрузившийся в тоскливые, тяжелые мысли, Свят совсем перестал уделять дороге внимание, в результате споткнулся. В пыли он не растянулся только благодаря эльфу. Придержав человека за руку, тот безапелляционно заявил:
— Привал, — и свернул с тракта, углубляясь во все такие же непролазные заросли по левую руку от дороги.
Свят пытался просверлить его спину взглядом, но обтянутая белой тканью часть эльфа осталась абсолютно невозмутимой. Пришлось догонять. Вериорен, чувствуя себя виноватой, старалась не сводить с человека взгляда и под сень деревьев зашла последней, перед этим с некоторой дрожью оглядев пустынную дорогу.
Пешком, да еще и с только пережившим тяжелое ранение человеком, идти получалось до тошноты медленно. Свят, мучимый болями, ворчал древней старухой. Дополнительным раздражителем служил эльф. Остроухий вел себя несколько отстраненно, но при этом так, словно шел с ними с самого начала. Даже не так, словно качал Свята в люльке! И этим отношением неизменно доводил и так нервного мужчину до возмущенного шипения. Подогревало это недовольство и странное поведение Вериоерн. Она, словно покорная жена, слушала каждое слово ушастого и главное, выполняла. И сели тот говорил, что Святу что-то нужно, это что-то непременно в него попадало, несмотря на всю ругань и возмущение.