Равняться на Путина!

Пен Марин Ле

Корреспондент: Что вы думаете о свободе прессы?

М.Л.П.: Свобода прессы должна быть восстановлена. Можно ли еще говорить о настоящей свободе прессы — печатной, радио или ТВ — когда это все находится в руках больших финансовых или промышленных групп? Встает настоящий вопрос. Может ли пресса быть на самом деле свободной, не будучи независимой? Может ли она свободно действовать, когда группы, владеющие ей, сами зависят от огромных контрактов, предоставленных властями? Совместима ли свобода с монополиями? Вы, журналисты, где ваша свобода, когда вами движет страх? Когда тирания единомыслия… Я обращаюсь к вам со всей искренностью. Когда тирания единомыслия такова, что вы не можете распоряжаться своим пером из страха, что

у вас обвинят, как Марин Ле Пен, что вы говорите август — летний месяц или что Париж — столица Франции? Чудовищная мысль, безусловно. Где ваша свобода информировать, когда тоталитаризм мышления заставляет вас доносить друг на друга? Составлять списки непослушных, как недавно произошло в Нувель Обсерватор, обвинив журналистов в ереси, в предвзятости, когда речь шла о простом отражении фактов? В чём ваша свобода, когда вы не осмеливаетесь подняться против этого нового маккартизма? Из страха быть следующим за Элизабет Леви, Робертом Менаром, Эриком Земмуром, Филиппом Коэном, Наташей Полони, Фредериком Тадеи, Люком Ферри, Эммануэлем Тон. Кто будет следующим в списке? Эти жертвы нового времени, они, между прочим, ваши собратья. Однако, свобода прессы — это фундаментальный вопрос, потому что является составной частью демократии. Иметь свободу опустить бюллетень в урну — это хорошо, но еще нужно знать, за кого и почему, и быть информированными наиболее объективным образом. Пресса должна быть освобождена от диктатуры прекрасномыслия и от давления политических и финансовых интересов. Параллельно и по тем же причинам, мы должны пристально следить за свободой в интернете, вести решительную борьбу против скандального закона Hadopi. Этот закон — тоталитарная попытка слежки и наблюдения за пользователями интернета, о котором Большой брат Оруэлла не мог даже и мечтать. Его очевидной целью является желание заставить замолчать диссидентов, это кипение умов, которые нашли прибежище в сети. Для этого нужно восстановить настоящую экономическую свободу. Свобода — это все что угодно, только не ультра-либерализм. Европеисты хвастаются тем, что защищают свободу под предлогом того, что Европа ультра либеральна. Но это же манипуляция, потому что, на самом деле, они защищает только свободу тех, у кого уже есть все, всем остальным, у которых ничего нет. Эта так называемая свобода является свободой лисицы в курятнике.

Корреспондент: Поговорим о социалистической партии и Франсуа Олланде. Однополые браки. Сначала по поводу свободы совести мэра. Если закон пройдет, Марин Ле Пен, должен ли мэр иметь свободу отказать зарегистрировать однополый брак и просить своих заместителей тоже отказаться в этом? Возможно ли такое? По закону нельзя, так как префект может вмешаться. Но должен ли мэр иметь возможность отказаться использовать право на свободу совести?

М.Л.П.: Да, я считаю, что мэр должен иметь право на свободу совести. В случае, если определенные вещи идут вразрез с его религиозными, моральными и этическими устоями. Произошла невероятная вещь…

Корреспондент: Закон — это не закон? Закон не должен исполняться до конца?

М.Л.П.: Не в этом дело, в любом случае свадьба состоится, но она не будет отпразднована. Невозможно заставить мэра праздновать свадьбу.

Корреспондент: Если его заместитель тоже не захочет праздновать? Но вы же знаете, как это происходит в маленьких коммунах, Марин Ле Пен.

М.Л.П.: В том, что произошло, есть один шокирующий момент. Есть президент республики, он выступает перед мэрами Франции, перед 36 тысячами мэрами Франции. Он говорит им как раз о свободе совести, и после этого он призывается к ответу микро-лобби ЛГБТ, интер-ЛГБТ: лесбиянками, геями, би и трансами…

Корреспондент: Они имеют право жить…

М.Л.П.: Позвольте мне сказать. Он принимает их через 24 часа в елисейском дворце. Вы можете себе представить, как Франсуа Миттеран слушается лобби ЛГБТ? Это сон? Президент слушает

их инструкции и отказывается от своих слов, произнесенных перед 36 тысячами мэров, потому что ЛГБТ недовольны тем, что сказал президент республики. Но это же невероятно, что так происходит! Дальше уже ехать некуда. Больше нет никакой власти. Нет никакого статуса главы государства. И это всё происходит незамеченным. Но это очень хорошо отражает, что произошло с нашей страной. Президент республики больше не президент республики, когда он так себя ведет.

Корреспондент: Он нелегитимен?

М.Л.П.: Нет, он руководитель технического правительства, как в Греции, как в Италии. Он нужен только, чтобы исполнять указания Евросоюза и подчинятся всяким лобби, какими бы мелкими они не были. Это очень важно. Я вас не очень много слышала, господин Маретон, когда при поддержке господина Шателя группа ЛГБТ ходила по школам, чтобы объяснять нашим детям теорию полов.

Корреспондент: Я критиковал. С моими коллегами мы требуем создания комиссии по расследованию этого дела.

М.Л.П.: Ваша политическая партия позволила этим микро-лобби рассказывать нашим детям о теории полов — бредовой теории, смысл которой в том, что не существует мальчиков и девочек, и что на самом деле можно стать мальчиком-девочкой в зависимости от окружения. Поэтому не говорите мне о защите семьи, не нужно давать мне уроков по поводу защиты семей, которая находится на очень низком уровне. В том числе за последние 10 лет, когда ваша партия была у власти…

Я выведу Францию из НАТО!

(из интервью Марин Ле Пен писателю Сергею Хелемендику, 18 июля 2014 г.)

Сергей Хелемендик: — Как вы оцениваете ситуацию в Европе сегодня с точки зрения войны и мира?

Марин Ле Пен: — Когда создавался Евросоюз, нам говорили, что европейское строительство — это строительство мира. Сейчас мы убеждаемся в том, что это война — война на экономическом фронте, война в виде социального дэмпинга, война образов, война картинок, война телевизионных экранов, где одни представляются в качестве бездельников, другие в качестве сторонников тоталитаризма, третьи в качестве воров. Естественно, мы с такой Европой не согласны.

Естественно и то, что мы не можем обойти молчанием роль, которую сыграло европейское сообщество на Украине.

Евросоюз давал Украине ложные обещания относительно того, что Украина может вступить в его состав.

Евросоюз в настоящий момент ведет настоящую холодную войну в отношении России. Это для нас тоже неприемлемо.

Хелемендик: — Вы один из немногих крупных политиков Европы, который публично поддержал позицию России по украинскому вопросу. Как реагируют на это ваши коллеги, другие европейские политики?

Ле Пен: — Моя позиция поставила в весьма затруднительное положение французские СМИ и французских политиков. Все эти события совпали по времени с предвыборной кампанией в Европарламент. Им очень хотелось бы, чтобы на экранах телевизоров европейцам показали украинский народ, рвущийся к свободе, рвущийся в Евросоюз, но дело в том, что все это происходит как раз в тот момент, когда многие народы Европы хотят выйти из Евросоюза.

Мы нередко занимали позицию, которая оспаривалась французским политическим классом.

Например, мы ясно и однозначно выступили против интервенции в Ливии, и все сейчас видят, какой ужас царит в Ливии; мы четко и однозначно высказались против интервенции и вмешательства в Сирии, и реальная обстановка в этой стране свидетельствует о том, что мы были правы. Мы единственная политическая сила во Франции, которая занимает подобные позиции — основанные на прагматизме, умеренности, на учете исторического развития. Опыт показывает, что часто именно такая сила, которая в одиночку отстаивает свою точку зрения, права.