Рай и Ад

В истории науки собиратель образцов предшествовал зоологу и следовал за толкователями натуральной теологии и магии. Он перестал изучать животных в духе авторов Бестиариев, для которых муравей был воплощенным прилежанием, пантера — эмблемой, что достаточно удивительно, Христа, хорек — шокирующим примером безудержного сладострастия. Но этот собиратель, если не считать каких-то зачатков, еще не был физиологом, экологом или исследователем поведения животных.

Его первоочередной заботой было составить перепись, поймать, убить, набить чучела и описать столько зверей, на сколько у него хватит рук.

Подобно земле столетие назад, в нашем уме до сих пор есть свои темные Африки, не нанесенные на карту Борнео и бассейны Амазонок.

Что касается фауны этих регионов, то мы пока не зоологи, мы — простые натуралисты и собиратели образцов. Этот факт прискорбен; но нам приходится принять его и воспользоваться им наилучшим образом. Какой бы черной работа собирателя ни была, она должна быть выполнена прежде, чем мы приступим к более возвышенным научным задачам классификации, анализа, эксперимента и разработки теории.

Подобно жирафу и утконосу, существа, населяющие эти отдаленные районы ума, в высшей степени невероятны. Тем не менее, они существуют, являются фактами наблюдений; и как таковых их нельзя игнорировать никому, кто честно пытается понять мир, в котором живет.

Трудно, почти совершенно невозможно говорить о ментальных событиях кроме как с помощью сравнений с более знакомой вселенной материальных вещей. Если я начал пользоваться географическими и зоологическими метафорами, то это — неспроста, не из обычного пристрастия к выразительному языку. Это — потому, что такие метафоры очень хорошо выражают сущностную инаковость дальних континентов ума, полную автономию и самодостаточность их обитателей. Человек состоит из того, что я могу назвать Старым Миром личного сознания и находящейся за разделяющим морем цепи Новых Миров — не слишком отдаленные Виргинии и Каролины личного подсознательного и вегетативной души; Дальний Запад коллективного бессознательного с его флорой символов, с его племенами архетипов-аборигенов; и еще за одним, более обширным океаном — антиподы повседневного сознания, мир Духовидческого Опыта.

Если вы поедете в Новый Южный Уэльс, то увидите прыгающих по окрестностям сумчатых. А если отправитесь к антиподам осознающего себя разума, то встретите всяких существ, по меньшей мере, столь же странных, что и кенгуру. Сами вы их не изобретаете — так же, как сами не придумываете сумчатых. Они живут своей собственной жизнью в полнейшей независимости от вас. Человек не может их контролировать. Все, что он может, — это приехать в ментальный эквивалент Австралии и поискать их.

Некоторые люди никогда сознательно не находят своих антиподов. Другие высаживаются на берег случайно. А еще одни (но их немного) приходят и уходят по своему желанию очень легко. Для натуралиста ума, собирателя психологических образцов первоочередная нужда — это некий безопасный, легкий и надежный способ транспортировки себя и других из Старого Мира в Новый, от континента хорошо знакомых коров и лошадей к континенту кенгуру и утконосов.

Существует два таких способа. Ни один из них не совершенен; но оба достаточно надежны, достаточно легки и достаточно безопасны, чтобы оправдать их применение теми, кто знает, что делает. В первом случае душа переносится к своему отдаленному месту назначения с помощью химического вещества — либо мескалина, либо лизергиновой кислоты. Во втором случае транспортное средство по природе своей — психологическое, а переход к антиподам ума осуществляется гипнозом. Два аппарата транспортируют сознание в один и тот же район; но у наркотика больше радиус действия, и он доставляет пассажиров глубже в terra incognita [1] .

Как и почему гипноз производит свое наблюдаемое действие? Этого мы не знаем. Для настоящих целей, тем не менее, нам этого и не надо знать. Все, что необходимо в данном контексте, — это зарегистрировать факт, что некоторые субъекты гипноза переносятся в состоянии транса в регион антиподов ума, где обнаруживают эквивалент сумчатых — странных психологических созданий, ведущих автономное существование согласно законов их собственного бытия.

О

физиологическом воздействии мескалина мы немного знаем. Вероятно (ибо мы пока в этом не уверены), он вмешивается в энзимную систему, которая регулирует церебральные функции. Делая это, он снижает эффективность мозга как инструмента для фокусирования ума на проблемах жизни на поверхности нашей планеты. Это снижение того, что может быть названо биологической эффективностью мозга, кажется, позволяет ввести в сознание определенные классы ментальных событий, которые обычно исключаются, поскольку не обладают ценностью для выживания.

Сходные вторжения биологически бесполезного, но ценного эстетически и иногда духовно материала могут случаться в результате болезни или усталости; или же они могут быть вызваны постом или периодом уединения в темном месте и в полной тишине. [2]

Человек, находящийся под воздействием мескалина или лизергиновой кислоты, перестает видеть видения, когда ему дают большую дозу никотиновой кислоты. Это помогает объяснить эффективность поста как средства приобретения духовидческого опыта. Снижением количества имеющегося в наличии сахара пост снижает биологическую эффективность мозга и, таким образом, делает возможным введение в сознание материала, не обладающего ценностью для выживания. Более того, вызывая недостаток витаминов, он удаляет из крови этот известный ингибитор видений — никотиновую кислоту. Другой ингибитор духовидческого опыта — обычный, повседневный опыт восприятия. Экспериментальные психологи обнаружили, что если заключить человека в «ограниченную среду», где нет света, нет звука, ничем не пахнет, и если опустить его в теплую ванну с лишь одной, почти неощутимой вещью, до которой можно дотронуться, жертва очень скоро начнет «видеть», «слышать» и иметь странные телесные ощущения.

Миларепа в своей гималайской пещере и фивейские анахореты следовали, в сущности, той же самой процедуре и получали, в сущности, те же самые результаты. Тысяча изображений Искушений Св.Антония свидетельствует об эффективности ограниченной диеты и ограниченного окружения. Аскетизм, очевидно, обладает двоякой мотивацией. Если мужчины и женщины истязают свои тела, то это не только потому, что надеются таким образом искупить свои прошлые грехи и избежать будущих наказаний; это еще и потому, что они стремятся посетить антиподы ума и совершить небольшую визионерскую экскурсию. Эмпирически и по свидетельствам других аскетов, они знают, что пост и ограниченная среда перенесут их туда, куда они стремятся. Их самоназначенное наказание может оказаться дверью в рай. (Также оно может — и этот вопрос будет обсуждаться позднее — стать дверью в инфернальные регионы.)

С точки зрения обитателя Старого Мира, сумчатые чрезвычайно странны. Но странность — это вовсе не одно и то же, что случайность. Кенгуру и утконосам может недоставать правдоподобия; но их невероятность повторяется и подчиняется узнаваемым законам. То же самое истинно в применении и к психологическим существам, населяющим отдаленные регионы нашего ума. Ощущения, испытанные под воздействием мескалина или глубокого гипноза, определенно странны; но они странны с определенной регулярностью, странны согласно схеме.

Каковы те общие черты, которые налагает эта схема на наши визионерские ощущения?

Первое и самое важное — это ощущение света. Все, видимое теми, кто посещает антиподы ума, ярко освещено и кажется сияющим изнутри. Все краски интенсифицированы до степени, намного превосходящей что бы то ни было видимое в нормальном состоянии, и в то же время способность ума воспринимать слабые различия в тонах и оттенках заметно усиливается.

В этом отношении есть заметная разница между таким духовидческим опытом и обычными снами. Большинство снов не имеют цвета или же только частично или слабо окрашены. С другой стороны, видения, случающиеся под воздействием мескалина или гипноза, всегда интенсивно и, можно сказать, сверхъестественно ярки по цвету.