Рай на земле
Шрифт:
– Да, Латиф-бей, я понял.
– Не сразу. Иначе не полез бы со своим английским. Я не держу персонал, который не может отличить одного клиента от другого.
– Да, Латиф-бей, но она… я ее первый раз видел, и она похожа на англичанку. Рыжая, и кожа…
– Второй. Ты видел вчера всю группу, а их было не так много. Англичан сейчас у нас нет, здесь тебе не Дидим, где они на каждом шагу. Мне все равно, кто твой дядя и где ты учишься, но если ты проходишь практику у нас в «Ренессансе»…
К сожалению. К сожалению, он ее проходил. Какого черта, спрашивается?! Можно подумать, тот же дядя
Как будто он не знал, как это делается! Все его приятели благополучно отсиживались под крылышком у родителей или знакомых родителей, получали какую-то зарплату, никто и не заикался ни о стаже, ни о нижних ступеньках, ни о прочей правильной ерунде.
Вот и этот туда же! Если ты работаешь в этом хваленом «Ренессансе» – ты должен узнавать национальность каждого поганого туриста в радиусе одного километра, даже если он не сказал ни слова! Как же он их ненавидел, этих туристов! Так же как и лакейское подобострастие управляющего. Как будто не все равно: они так и так понаедут сюда, хоть по-китайски с ними здоровайся!
Эта рыжая или почти рыжая, вскочившая ни свет ни заря, была, и правда, похожа на англичанку. К тому же многие русские неплохо говорили по-английски и отнюдь не возмущались, когда их принимали за англичан или немцев. Как эти две девицы, весь вечер строившие ему глазки. Так и представились: Джулия и Кейт, хотя по-русски эти имена, кажется, звучат по-другому. Интересно, если он проходит практику в этом их…хваленом «Ренессансе», он и на это не имеет права? Ну уж нет, хороши обе, как с картинки в «Пентхаузе», и сразу видно, что с такими очень даже можно… в Дидиме, где он проторчал все прошлое лето, были сплошные англичанки, они-то всегда на все согласны, только мигни, но они или страшны, как атомная война, или блеклые какие-то, вроде этой выходившей тетки…
– Только для работы! А ваши компьютерные игры можете засунуть… ты меня слышишь? Ни одному стажеру не позволено находиться у компьютера портье и раскладывать пасьянсы!
– Между прочим, Латиф-бей, я выполнил функции этого самого портье, взял у русской мадам ключик и сделал ей любезную морду. А самого портье что-то не видно. А если он работает в «Ренессансе», то должен даже в туалет ходить у стойки, правда?
Прищуренные глаза управляющего злобно сверкнули.
– Ты что это себе позволяешь? Мальчишка! Думаешь, твоему дяде понравится, если я тебя выгоню? Или ты думаешь, я его боюсь?! Я уже сказал: мне плевать, кто тебя сюда прислал и почему! Мне такие работники не нужны! Твой дядя, между прочим, сам начинал с низов, так что он скорее поддержит меня, чем тебя!
Озгюр уже собирался послать этого зануду куда подальше – нет, ну сколько можно: да, Латиф-бей, конечно, Латиф-бей, хуже армии! – как лицо управляющего приняло совершенно другое выражение. Спиной
– Простите, Латиф-бей… вы сказали: она русская?
Обрадовавшись возможности отвлечься и избежать не такого уж и желанного конфликта, Озгюр посмотрел на подходившего. Свой, не иностранец – это понятно, но вот кто он такой? Латиф, небось, хоть среди ночи разбуди, сразу скажет: в каком номере, на сколько прибыл, сколько чемоданов привез, что вчера на ужин ел.
– Как ее зовут, вы не подскажете? Видите ли, Латиф-бей… – говоривший помедлил, словно понимая, что его вопрос может показаться странным. Он явно чувствовал необходимость дать какие-то объяснения, но то ли не мог их придумать, то ли колебался, стоит ли вообще что-то объяснять.
Управляющий молчал, всем своим видом показывая, что перебивать клиента он не станет, и чувствуя себя хозяином положения. Озгюр усмехнулся про себя. С Латифом так нельзя – неужели этот тип не понимает? Живет в пятизвездочном отеле, майка мятая на сотню зеленых потянет – и так разговаривает! Словно одолжения просит. Сейчас Латиф его отошьет, только так!
– Мне кажется, мы раньше встречались… я был знаком с ее мужем…
– Энвер-бей, не поймите меня неправильно, мы не даем справок о клиентах. Если вы знакомы с этой дамой, вы можете обойтись без моего посредничества, не так ли? Представьте себе, что кто-то начнет наводить справки о вашей супруге, разве вам это понравится?
Теперь и Озгюр вспомнил, как не вспомнить. Супруга этого господина раза четыре жаловалась на официантов, и Озгюру при его весьма неопределенных обязанностях стажера приходилось разруливать ситуацию. То ей подали грязный стакан, то положили слишком много льда, то дует от кондиционера, то еще что-то. Та еще дамочка: наряды по пять раз в день меняет, украшения тоже, маникюр такой, что руками, наверно, и пошевелить невозможно, вся из себя гладкая, ухоженная, избалованная. Поневоле начнешь к русским туристкам приглядываться!
За стойкой уже появился портье, и Озгюр изобразил вежливый уход со сцены. Пока управляющий занят объяснениями, можно потихоньку слинять. Может, он потом еще будет портье нагоняй давать за отлучку, а про Озгюра забудет. Жаль, нигде компа свободного нет, ни пообщаться ни с кем, ни поиграть, ничего! Практика с нижней ступени, будь она неладна!
Оглянувшись от двери, он встретился взглядом с так и не получившим ответа от Латифа туристом и понимающе улыбнулся. В глазах у того мгновенно вспыхнул интерес. А почему бы нет? Энвер, кажется? Почему бы не помочь мужику, особенно если не даром? Латиф пронюхает – убьет, а как он пронюхает, спрашивается?
– Русская, – ответил он теперь уже своему личному клиенту, подождав его в конце коридора и положив в карман какие-то купюры. – Имя и номер я выясню минут через десять, иначе управляющий поймет, в чем дело. Мне это как минимум грозит увольнением.
Озгюр сделал озабоченное лицо карьериста, поставившего под удар свое будущее. Пусть знает, как все сложно, в следующий раз побольше бумажек притащит.
А ему, похоже, позарез нужна эта бледно-рыжая русская кукла, вон как смотрит!
– Я поднимусь в номер, а минут через двадцать спущусь в бар.