Рай Сатаны
Шрифт:
Дождался выполнения приказа и прошел в жилой угол музея. Не понравились взгляды, что хранитель бросал туда в последние минуты разговора… Украдкой поглядывал и опасливо. Прячет что-то ценное и боится, что отберут?
В куче тряпья ничего любопытного не скрывалось. Зато неподалеку обнаружилась крышка люка. Багиров, искоса поглядывая на хранителя, поднял ее – не пещера Али-Бабы, но кое-что ценное отыскалось. Два аккумулятора, не новых, и, судя по размерам, снятых с больших машин… К клеммам одного из них была подключена электроплитка, напрямую, без штепселя и розетки. А второй… Багиров проследил, куда тянется провод. Вот
Однако грех не воспользоваться оказией… Багиров размотал провода адаптера, проверил заряд на одном аккумуляторе, на втором. Да что же за невезение! Оба еле живые… Хреново Голубев педали крутил…
Ну так сейчас пусть покрутит. Старательно и вдохновенно. А попутно расскажет все, что знает о городе…
Вот этот аккумулятор, с плиткой, вроде поживее… Плитку нахрен, подключить к нему сразу и велогенератор, и адаптер, – все-таки побыстрее пойдет процесс зарядки блока питания.
На плитке стояла кастрюлька. Сержант хотел ее убрать, но не удержался, – поднял крышку, полюбопытствовал содержимым.
…Темнело. И холодало, тень холма давно накрыла музей-факторию. Всё шло, как задумано. Баг контролировал процесс зарядки, близящийся к завершению, а хранитель крутил педали – и говорил, говорил, говорил… Бессистемно, бессвязно, перескакивая с одного на другое: о городе, о себе, о прошлом, о будущем…
Сержант не перебивал вопросами. В конце беседы уточнит неясности… Раз уж прорвало человека, пусть выговорится.
Слушал, важное запоминал, ерунду пропускал мимо ушей… И думал: хранителя он убьет быстро и безболезенно, так, чтобы тот не понял, что умирает. А потом пойдет в город и попытается убить остальных… Не сразу, сначала задаст им вопросы, ответы на которые хранителю неизвестны. Затем начнет убивать.
Потому что место здесь действительно плохое, жить нельзя.
Люди плохими становятся…
8. Исповедь идеалиста
Он был студентом, самым обычным студентом питерского университета, только что переведенным на второй курс, и постигал премудрости специальности, крайне далекой от исследований Русского Севера. Был, когда натолкнулся в Сети, на университетском сайте, на объявление: комплексной экспедиции в заповедник «Таймырский» требуются волонтеры.
Экспедиция проводилась в рамках проекта Международного полярного года (PPS Arctic) и финансировалась из зарубежных грантов. Не слишком обильно финансировалась, – добровольцам предлагали отработать три месяца бесплатно, обеспечив им лишь проезд, питание и все необходимое для проживания в суровых северных условиях.
Он размышлял и сомневался неделю. С одной стороны, собирался летом подработать, а с другой – когда еще представится такой шанс? Побывать в местах, не затронутых и не загаженных цивилизацией, дорогого стоит. Лишь богатым верхолазам по карману проводить отпуск в таких заповедных уголках, а жизнь простого научного сотрудника – его жизнь – начнется, пройдет и закончится в мегаполисе, среди сплошных асфальта, пластика и бетона. Но романтика дальних девственных краев – вещь хорошая, однако просуществовать потом два семестра на одну лишь стипендию весьма проблематично…
В общем, и хотелось, и кололось.
Наверное, он все-таки решил бы не ехать. И потом
На деле все обернулось иначе. В деканате заверили: с их стороны никаких препятствий. Практика будет зачтена, более того, на грядущей сессии преподаватели отнесутся с пониманием, если обнаружат в знаниях экзаменуемого кое-какие пробелы – оценка ниже тройки добровольцу от науки не грозит ни при каком раскладе. А стипендия гарантирована при любых оценках. И это еще не все: вместо курсовых работ по нескольким дисциплинам он всего лишь сделает доклады в студенческом научном обществе, поделившись впечатлениями от экспедиции… Судя по всему, добровольцы шли не слишком густым потоком.
После таких обещаний финансовые проблемы отошли на второй план. Коли уж на лекциях и семинарах не придется перетруждаться, можно будет подработать и во время семестра… И он тотчас же, прямо из деканата, пошел и написал заявление о приеме в волонтеры. Чтобы вновь не засомневаться, чтобы не передумать, отыскав еще какие-то веские причины. Словно купальщик, входящий в холодную воду осторожно, сомневаясь, – а затем сразу ныряющий, чтобы не раздумать и не вернуться на берег.
Нырнул и он.
И не вынырнул. Утонул в неброской красоте Севера, в бездонной синеве таймырских озер, в величественных рассветах и закатах над бескрайней тундрой… Наверное, не только в красотах природы было дело, мужчиной он тоже стал там, на Таймыре, в палатке, в неопреновом спальном мешке, после долгих студенческих посиделок (совсем немного разведенного спирта и очень много романтических песен под гитару). Как звали девушку, он сейчас уже не помнил, в памяти осталось лишь воспоминание о последовавшем утре: он вышел из палатки и увидел розовеющее рассветное небо, сплошь покрытое птичьими косяками, – бесчисленные стаи гусей тянулись с юга к тундровым гнездовьям…
Весь следующий год он провел как во сне: учился, делал обещанные доклады в студенческом обществе, занимался еще тысячей разных дел – вроде и нужных, но… Но каких-то ненастоящих.
А летом он вновь очутился на Таймыре. Что оказалось не так просто, пришлось отыскивать подходящую экспедицию и доказывать свою в ней нужность и полезность, да и с деканатом на сей раз возникли проблемы… Он отыскал. Он доказал. И возникшие проблемы успешно разрулил.
Кончилось тем, что компьютерный лингвоанализ так и не заполучил молодого специалиста Женю Гусева. Перевелся не просто на другую специальность – на другой факультет, досдавать пришлось кучу дисциплин… Поднапрягся и сдал.
Будущему этнографу, специализирующемуся на изучении народов Севера, гораздо легче было попасть в таймырские экспедиции, там же прошла и преддипломная практика, а когда диплом оказался в кармане, долго искать место работы не пришлось – в университет давно уже пришла официальная бумага от руководства комплексного заповедника «Таймырский», очень желающего увидеть Евгения Гусева среди своих сотрудников.
Так начиналась его романтическая таймырская эпопея. А закончилась петлей – в один из дней Черного Августа.