Рай в объятиях Беса
Шрифт:
— Ваня, он говорит правду! – Света двинулась к ним. – Прекрати!
— НЕ подходи! – закричал Панкрат и она резко остановилась в двух шагах от него.
— Врете! – зашипел он. – Вы, суки, врете оба!
— Да на хрена мне врать?! – шипел Руслан. – Я че совсем укуренный, чтобы бабу твою трогать?! Я клянусь тебе, не знал я, что у вас с ней. А если бы знал, Феликса бы послал на хуй… Не было ничего у меня с твоей телкой!
— Ваня, я прошу тебя! Ты не знаешь всей правды. Пожалуйста, опусти пистолет!
— Вот влип, мать твою, а?! – рычал Баринов, вытирая кровь с губы. – Феликс мне приказал ее подставить. Чтобы ее с прокуратуры погнали.
— Папочка, – вдруг из дома выбежала босая девочка двух-трех лет. Обвела взглядом незнакомых людей, и, видимо, испугавшись, подбежала к стоящему на коленях отцу. Баринов, несмотря на боль, быстро схватил ребенка и отвернулся, как бы закрывая девочку от предполагаемой пули.
— Тише, тише, принцесса, – Баринов стал утешать ребенка. – Не плачь.
— Повернись! – рыкнул на него Панкрат, держа его на прицеле. – Я сказал, повернись! В глаза тебе хочу смотреть, когда вышибать мозги буду!
— Только не при ней! Я прошу тебя… хочешь завалить, вали! Но только не при ребенке, – взмолился Баринов. – Панкрат, ну человеком будь, а?!
— Ваня, остановись, я умоляю тебя! – с ужасом выкрикнула побледневшая Света.
Панкрат молчал. Завороженно смотрел на Баринова, держащего хныкающую девочку на руках.
— Ничего не бойся, принцесса! – шептал Руслан дочери. – Мать твою, где няня, а? Слиняла, зараза! Тише, Наденька. Ну, все, слезки вытираем. Чего плачешь?
— Кловь! – хныкала девочка сильнее прижимаясь к отцу. – Папочка, кловь!
— Где кровь?! Не кровь это, а так… производственная травма!
— Злой дядя! – еще сильнее заплакала девочка. – Папочка… я боюсь… злой дядя…
— Суки… какие же вы суки! – со злостью заорал Панкрат, опустил пистолет, резко развернулся, сел в свою машину и дал по газам.
— Все принцесса! Ушел злой дядя, видишь? Нет его, – нежно прошептал Баринов и облегченно выдохнул. Повернул голову к замершей Свете и окинул ее злобным взглядом. – Ты какого лешего мне изначально не сказала, что ты баба Панкрата?! Вот Феликс гнида, а?! Это ж так меня подставить! А ты… если бы меня сразу предупредила… Дура ты, Светка, да и я хорош… Такого мужика обидели! – побитый, он еле поднялся на ноги и, осторожно держа ребенка, зашел обратно в дом.
Михеева быстро села в машину и рванула за сумасшедшим психопатом. Ехала недолго. Неподалеку увидела на обочине припаркованный джип. И тут же услышала звуки выстрелов. Панкрат отошел подальше, орал как обезумевший, выстреливая целую обойму куда-то вдаль.
— Не подходи, – зарычал он.
— Ваня, что ты делаешь? – возмутилась Света, осторожно приблизилась к нему. Дотронулась ладонью до его плеча. Он дернулся, брезгливо скидывая ее руку.
— Не было у меня ничего с Бариновым. Не было! Услышь меня! – истерично взвизгнула Света.
— Ну, чего ты мне врешь, красивая? – нервно засмеялся он. – Я видел фото.
— Из моего дела?
— Еще скажи, что они не настоящие.
— Почему же? Настоящие. Только не так все было.
— А как все было, мать твою?! Только я за дверь, ты, блядь, замуж поперла! И я бы еще понял, что испугалась, что про меня с тобой узнают. И быстро прикрылась мужем. Понял бы! – орал он, брызгая слюной. – Но Баринов?! Мать твою, из всех мужиков, ты выбрала БАРИНОВА?!! Как ты могла?! Как?! Еще и залетела от него… Не прощу! – зашипел
— У меня с ним ничего не было, – упрямо настаивала Света. – А ребенок был, признаю… только он твой, Ваня, – она медленно присела на какое-то заваленное бревно, и все ему наконец-то рассказала. И то, как Колесников ее шантажировал, и как отец дал приказ на уничтожение Панкрата, как она пошла к Феликсу, чтобы он уладил вопрос. Про то, как они вдвоем с Бариновым ее подставили, как из прокуратуры выгнали и как потом Феликс шантажировал ее жизнью Панкрата. И главное, как она потеряла их ребенка. Все выложила. Одним сплошным потоком. Как на духу. Безвольные слезы лились рекой. Она стиснула зубы от тупой боли и отчеканила. – Не можешь ты, Ваня, меня судить, понял? НЕ МОЖЕШЬ. Я же тебе не нужна была. Ты же меня не искал, когда вернулся. Пять лет! Ты мог меня найти, спросить, узнать… Но нет! Тебе не до этого было. И сейчас нужна, потому что ребенок есть. А так… поигрался бы снова пару месяцев, злобу выместил бы и забыл. Ведь так? Я права? – не хотела спрашивать, само вырвалось. – Ваня, а почему ты меня не искал?!
— Дура… Господи, какая же ты… дура! – Панкрат присел перед ней на корточки, прикрыл глаза и с шумом выдохнул. Долго молчал. Словно сам с собой боролся. Спустя мучительные минуты ожидания рассказал свою правду. И то, как его по дороге в тюрьму убить пытались. И как потом менты трупы охранников и зеков на него навесили. Как у здания загса его Феликс схватил, как шантажировал, на себя пахать заставил. Как потом Акулов ему угрожал жизнью Светы и заставил помогать в устранении Шаха. Господи, как глупо вышло! Столько времени порознь из-за чужих интриг и борьбы за власть. Мучительная боль от бесцельно прожитых лет разъедала изнутри. Ведь все могло повернуться иначе. Они могли бы быть вместе, еще тогда… Света бы уехала вместе с ним, не раздумывая. Куда угодно! Но… не судьба…
Панкрат обхватил ее заплаканное лицо двумя руками. Жадно вглядываясь ей в глаза, сказал:
— Света, я тебя больше не отпущу. Никогда. Ты не сможешь спрятаться от меня. Я тебя везде найду. Заруби себе на носу.
— У меня дверь в доме бронированная, – глупо хихикнула Света, вытирая слезы тыльной стороной ладони.
— Красивая, я к тебе сквозь тюремные решетки пробирался на свиданку. Ты реально думаешь, что меня остановит какая-то бронированная дверь?!
— Ваня, мне страшно, – уже без шуток, честно призналась Света, нервно сжимая свои ладони. – Очень страшно. Я не слабая, но сейчас… я боюсь.
— Чего?
— Всего. Нас боюсь. Назара этого боюсь. Что тебя в очередной раз посадят. Или еще хуже… убьют. И я снова останусь одна. Я не могу больше…
— Трусиха ты, красивая.
— А разве тебе не страшно? – она взглянула в тигриные глаза и обомлела. Наверное, только сейчас заметила его расширенные зрачки как у законченного наркомана, когда в упор смотрел на нее. Взгляд прямой, упрямый и какой-то очень счастливый. Нет, Панкрат в отличие от нее никого не боялся. Ничего не страшился. От того его недавнее признание, что защищал ее жизнь, не будучи рядом, приобрело еще большее значение для Светы. Его губы расползлись в дьявольскую усмешку, виднеющиеся белые зубы вдруг стали напоминать устрашающие клыки хищного зверя. Смотрел на нее, пожирал глазами, а глубоко внутри смеялся.