Рай. Том 2
Шрифт:
Она подошла к крыльцу и откинула голову, чтобы получше его рассмотреть:
— Здравствуй, Мэтт.
Мэтт решил, что он определенно страдает галлюцинациями. Или просто бредит. Может, просто умирает наверху, в постели. Он не знал, что именно с ним происходит, только ощущал все нарастающие по силе приступы озноба, терзающие его чаще и чаще. Видение улыбнулось… нежно и нерешительно.
— Можно войти? — спросило оно. Женщина выглядела совсем как Мередит, только превратившаяся в ангела.
Бешеный порыв ледяного ветра бросил
— Ты, должно быть, обладаешь инстинктом гончей и упорством бульдога, если решилась приехать сюда в такую погоду, — сообщил он, выключая верхний свет. Голос его звучал хрипло и незнакомо, даже в собственных ушах.
Мередит готовилась к самому худшему, во всяком случае, к гораздо более взрывному приему, чем этот.
— Мне помогли тебя найти, — пояснила она, с тревогой изучая его осунувшееся лицо, потрясенная затопившей сердце неистовой нежностью. Подавляя желание сжать ладонями его лицо и сказать, как ей жаль прошедших лет, Мередит ограничилась тем, что сбросила манто и протянула Мэтту.
— Дворецкий взял выходной, — издевательски бросил он, отступая. — Так что повесь его сама.
Вместо ожидаемого язвительного ответа Мередит повернулась и бросила манто на спинку стула. Мэтт гневно сощурил глаза, мучаясь одновременно от непонятного смущения. Странно… почему она ведет себя так покорно, почти униженно, совсем не то что во время их последней встречи.
— Ну?! — рявкнул он. — Слушаю! Что тебе нужно?
К удивлению Мэтта, она рассмеялась, коротко, чуть задыхаясь.
— Думаю, прежде всего я бы хотела что-нибудь выпить. Да-да я определенно хочу выпить.
— Шампанское кончилось, — сообщил он. — Можешь выбирать между скотчем и водкой. Не желаешь — не пей.
— Согласна на водку, — тихо обронила она. Мэтт на неверных ногах, боясь, что вот-вот упадет, прошел в кухню, налил в стакан водки и вернулся в гостиную. Мередит взяла протянутый стакан и оглядела комнату.
— Кажется… кажется таким странным видеть тебя здесь, после стольких лет… — запинаясь, начала она.
— Почему? Здесь я родился, и думаю, это мой настоящий дом. Я ведь не кто иной, как грязный работяга, помнишь?
К полному изумлению ошеломленного Мэтта, кровь бросилась в лицо Мередит, и она начала извиняться:
— Пожалуйста, прости меня, мне очень жаль, что я сказала это. Хотела сделать тебе больно, и у меня невольно вырвалось… Я вовсе не это имела в виду, и
— Кого, черт возьми, ты пытаешься одурачить? — взорвался Мэтт, но едва не лишился сознания от боли, ударившей в виски. Комната покачнулась, и он оперся о стену, боясь упасть.
— Что случилось? — вскрикнула Мередит. — Ты болен?
Мэтт с неожиданной ясностью понял: либо сейчас рухнет на пол, словно несмышленый младенец, либо его вывернет прямо здесь, на ее глазах. Голова кружилась, внутренности переворачивались, и он, собрав последние силы, направился к лестнице.
— Я иду в постель.
— Ты в самом деле болен! — охнула Мередит, подбегая к нему, когда Мэтт, поставив ногу на вторую ступеньку, пошатнулся и схватился за перила. Мередит потянулась к нему, чтобы помочь, и Мэтт резко отстранился, но она почувствовала исходивший от него палящий жар.
— Господи, да ты весь горишь!
— Убирайся!
— Заткнись и обопрись на меня, — велела она, и у Мэтта даже не осталось сил противиться ей. Мередит подняла его руку и, положив себе на плечи, начала подниматься.
Когда она дотащила его до спальни, Мэтт сделал шаг вперед и с закрытыми глазами свалился на постель. Неподвижный, бледный… как смерть. Охваченная ужасом, Мередит схватила его за запястье, пытаясь нащупать пульс, но была так растеряна, что ничего не соображала.
— Мэтт! — вскрикнула она и начала трясти его за плечи. — Мэтт, не смей умирать! — истерически всхлипывала она. — Я ехала в метель, чтобы рассказать правду, объяснить все, что ты должен узнать, попросить прощения…
Она так лихорадочно трясла его, с таким страхом молила, что Мэтт в конце концов очнулся от гриппозного транса, хотя чувствовал себя настолько плохо, что не способен был даже на ненависть к ней. Главное , почему-то было лишь то, что Мередит здесь, а он отчаянно болен.
— Прекрати, — шепнул он, — перестань трясти меня, черт возьми.
Мередит отпустила Мэтта, едва не вскрикнув от облегчения, но тут же взяла себя в руки и попыталась собраться с мыслями. Она всего лишь однажды видела человека в таком состоянии — своего отца. Тогда ему стало плохо до такой степени, что он чуть не умер. Но Мэтт молод и силен. У него жар, но сердце здоровое.
Не уверенная в том, как лучше помочь Мэтту, Мередит посмотрела на ночной столик. Там стояли пузырьки с наставлениями принимать лекарство каждые три часа.
— Мэтт, — настойчиво позвала она, решив, что ему пора выпить таблетки сейчас, — когда ты в последний раз принимал лекарство?
Мэтт услышал и попытался открыть глаза, но, прежде чем ему удалось это, Мередит сжала его руку и наклонилась совсем близко:
— Мэтт ты слышишь меня?
— Я не глухой, — хрипло пробормотал он. — И не умираю. Просто у меня грипп и бронхит. Я только что принял еще таблетки.