Райдзин. Проект Цербер
Шрифт:
Опасность, угроза, тревога – набатом уже било в голове плохое предчувствие.
Настолько сильно оказалось впечатление поднимающейся на загривке шерсти и настолько реально слышалось собственное рычание, что мне аж почудилось, будто после удара молнии в пса переродился.
Реинкарнация в собаку? – возникла неожиданная и пугающая мысль.
Благодаря такой комплексной эмоциональной встряске мгновенно сбросил мутные оковы беспамятства, открывая глаза. Предсказуемо увидел над собой больничный потолок, справа от кровати заметна стойка капельницы. Нахлынуло облегчение – я все же не собака.
Глубоко вздохнул,
Ф-фух. Выдохнул, приходя в себя, дыхание успокоил.
В палате полумрак, краем глаза вижу отсвечивающие багрянцем пятна окон. На улице, похоже, уже закатный час, когда день готов окончательно сдать позиции ночи. Ни звука не слышно, похоже, в палате один.
Чувство опасности, заставившее волосы дыбом подниматься, так и не уходило. Оно уже не было столь ярко выражено – когда заставило меня проснуться, но оно осталось со мной в виде неясной, подспудной тревоги.
Ну, такое состояние – это понятно и не страшно. Стандартная знакомая проблема – курс магния пропить, уровень витамина Д проверить, чай с ромашкой по вечерам, умственную нагрузку снизить, физическую добавить, и все пройдет.
Стресс, молния в голову – тут волноваться стоило, если бы не было тревоги и я бы как огурец бы лежал. Так, а вот насчет «лежал»: надеюсь, я не очень долго провалялся. Но даже если и долго, черт бы с ним. Самое главное живой, и это радует – приоритеты для радости после встреченного лицом удара молнии могут поменяться кардинально.
Перед взором мелькнули картинки пляжа, фиолетово-лиловое сияние молнии, странные видения с гимназистками и не менее странным моложавым незнакомцем. Наблюдающий за магическим ритуалом беспилотник польской разведки, дочери князя Лещинского, эффект кнута…
Вот это меня разбарабанило, надо же, раз такая дикая дичь привиделась. Осознавая и вспоминая все, что видел в бреду, удивлялся, как вообще мне такое могло в голову прийти, из каких глубин сознания такая картинка родилась?
Появиться в чужом теле, какого-то парня… как там странный незнакомец сказал? В голове вдруг довольно четко прозвучал воспоминанием голос: «Не какого-то парня, а Дмитрия Новицкого, юноши шестнадцати лет отроду. Запомни это имя, потому что оно теперь твое». Да, мне бы еще кто отсыпал такого, после которого…
Так-так-так, стоп. А меня-то как зовут?
Второй раз, как и ранее в бреду на поляне ритуала, меня догнало осознание: о себе в памяти пустота. Причем об окружающем мире все помню, даже курс юаня в обменном пункте. До мелочей, вообще все – взять хоть воспоминание, что Франция со счетом «3:0» победила Бразилию в финале Чемпионата мира в девяносто восьмом году. Да даже анекдот про нюанс и эмпирический метод помню.
На лбу выступил холодный пот.
Шок от потери памяти оказался невероятно силен, но он постепенно отступил перед другим желанием. Которое постепенно становилось главным и всепоглощающим: это было желание посетить туалет.
Немаловажным фактором возникшей потребности, как понимаю, была стойка-штатив капельницы рядом с моей кроватью. Там сейчас, в предназначенных держателях, видел сразу три пустые банки, содержимое которых явно недавно было в меня влито.
«А это вообще как?!» – неприятно удивился я, понимая, что последняя третья банка закончилась, а иголку из руки вынуть так никто и не удосужился. Чувствую неприятное жжение в вене – игла еще там. Чуть приподнял голову – лежу на кровати, руки поверх одеяла. Непривычно тонкие руки, подростковые.
Не мое. Это не мои руки.
– Да вы нахрен шутите! – не удержался я от комментария.
Пошевелил рукой. Не мое, но шевелится.
– Да нет, да ну нет, да ну как так-то? – у меня просто не находилось слов.
«Запомни это имя, потому что оно теперь твое».
Повернулся чуть-чуть, с трудом приподнялся. Тело слушалось с трудом, приходилось преодолевать болезненную слабость. Скинул с кровати ноги и чуть не упал, оттого что в глазах помутилось. Переждал, пока отойдет слабость, отклеил пластырь и достал из вены иглу капельницы. На автомате согнул руку, чтобы кровь не текла.
В туалет хотелось все более нестерпимо, поэтому, все так же с трудом преодолевая слабость, поднялся. Осмотрелся. В палате четыре койки, но занята только одна – моя. Остальные пустые, без постельного белья. На мне просторная синяя больничная одежда. Тумбочка – пустая, в ней вообще ничего. Ни документов, ни телефона. Так, главное, чтобы мои вещи не замылили никуда. Хотя уцелела ли одежда и телефон после удара молнии, вопрос…
«Какая одежда и телефон, ау? Безымянный парень, ты теперь – Дмитрий Новицкий, эгей! Вряд ли у него был твой телефон из другого мира!»
У меня пока не получалось осознать, что произошедшее на поляне ритуала – не бред. Думал и воспринимал реальность параллельно – как безымянный и потерявший память «я», которому просто привиделось что-то, и как оказавшийся в теле Дмитрия Новицкого новый «я».
Рядом с кроватью обнаружились резиновые шлепанцы-сланцы. Хорошо, хоть не босиком идти. Встал, оперся на штатив-стойки капельницы. Она на треножнике с колесами, поэтому я взялся за нее и покатил к двери, используя как опору.
Вместе со стойкой – одна пустая банка неприятно позвякивала, вышел в безлюдный коридор. Свет тусклый, в коридоре пусто и никого не видно. Но в середине вижу негромкий свет – похоже, сестринский пост. Направился туда и по пути обратил внимание на электронный циферблат. Угловатые красные цифры в конце коридора показывали время: «21:09». Ну да, закатный час, все верно в плате догадался.
Сначала по коридору ковылял, но понемногу расхаживался – с каждым шагом силы стремительно возвращались. До медсестры вообще дошел почти свежим и бодрым, как будто с каждым шагом часть свинцового груза с плеч сбрасывал.
Дежурная встретила меня взглядом голубых глаз. Круглое лицо, светлые волосы. Для Юго-Восточной Азии – где меня молния и настигла – совсем нетипичная внешность, здесь явно славянский типаж. И ни следа загара.
Невольно бросил взгляд на свои тонкие руки. Ну нет, ну скажите мне кто-нибудь, что это неправда. Потому что если я теперь Дмитрий Новицкий, значит где-то рядом должен быть и князь Лещинский Гавел, дочек которого я – пусть и не специально – совсем недавно в кровавые клочья размотал. Если все это так, то плюс в происходящем, по-моему, только один: хорошо, что не в собаку.