Райдзин. Сияние
Шрифт:
Сейчас же Прасковья Богдановна напряженно думала – нужен ли ей конфликт или стоит выбрать мирное решение и запросить перевод в теплое место подальше отсюда? Скорее всего, это будет должность, похожая на нынешнюю. И, вероятно, на новом месте так же будет у нее свой новый «Павел Иванович».
Назначение же мастером-наставником класса владеющих даром – это шанс, который выпадает раз в жизни. Но, с другой стороны, далеко не факт, что у нее получится этим шансом воспользоваться. А вот у Павла Ивановича достаточно влияния, чтобы действительно сломать ей жизнь. Не сейчас – а тогда, когда
Судя по тому, что она слышала мельком в самое разное время в самых разных местах – у класса X6 за несколько месяцев еще до начала обучения уже поменялось несколько наставников. Так что ее карьера на этой должности может закончиться в самое ближайшее время, тем более что она сама понимала, что ее кандидатура – явно временный вариант. И когда (не если) это случится, и она до этого момента не сумеет упрочить свое положение, у нее будут очень серьезные проблемы. Павел Иванович не простит, он ее просто уничтожит.
Прасковья Богдановна сильнее сжала перила и прикусила губу.
Да, скорее всего, Павел Иванович даже не знает, что у нее отношения с одним из учеников, с Сигурдом Магнуссоном. Но она и сама пока не поняла, что это за отношения – душевной теплоты и разговоров в них совсем нет, просто периодические встречи для физической близости. Так что даже если Прасковья Богдановна придет за помощью к вечно невозмутимому и холодному как кусок льда Магнуссону, будут ли волновать его ее проблемы?
Такие мысли – ранее уже неоднократно обдуманные, сейчас галопом вновь пронеслись в голове Прасковьи Богдановны. В принципе, она уже все давно решила: Павел Иванович действительно может организовать ей хорошую должность в новом месте, а авантюра с владеющей молодежью может так и остаться авантюрой.
Выбирая между журавлем в небе и синицей в руках, Прасковья Богдановна всегда выбирала синицу. Именно поэтому она – поднимаясь с самого социального дна жизни в протекторатах, и смогла достигнуть всего того, чем на данный момент обладала. Для ее соседей по номерному жилому блоку – уже недостижимая мечта.
Прасковья Богдановна, прощаясь с мечтой, тяжело вздохнула. Только было открыла рот, намереваясь сообщить господину Байкову, что покинет Нагасаки в самое ближайшее время, но не успела.
– Паня, по-доброму тебя прошу. Пока по-доброму, я ведь тебя сгною, – устав ждать, нарушил паузу Павел Иванович. Голос его больше не был приторно-приятным, в нем откровенно прозвучали угрожающие нотки.
Прасковья Богдановна как открыла рот, так и закрыла. Пару секунд назад она уже продумывала время и место, чтобы обсудить условия ее отъезда, но столь прямая угроза все меняла. Павел Иванович, может быть, и вхож во властные круги, но просто не знает менталитет ее новых подопечных.
Все они пусть юные, но владеющие даром и живут с осознанием того, что они – властелины этого мира. Проблемы Прасковьи Богдановны ни в прошлом, ни в будущем их не волнуют. Но сейчас она их мастер-наставник, а прямая угроза ей совершенно меняет дело. До этого момента Павлом Ивановичем все высказывалось в формате уважительных просьб, но сейчас, видимо, напряжение сыграло с ним злую шутку, и он совершенно необдуманно сорвался.
Прасковья Богдановна расслабилась и широко улыбнулась. Она шла сюда, в ложу для почетных гостей, за своим шансом. Не верила, но надеялась. И этот шанс она получила – пусть и совершенно неожиданным образом.
– Знаешь что, Паша, – обернулась Прасковья Богдановна к собеседнику. – Ты, вместе со своей рогатой истеричкой женой, можешь идти на все четыре стороны. Далеко, прямо и большими шагами, чтобы как можно скорее оказаться от меня на максимально возможной дистанции.
Павел Иванович побагровел, чуть погодя звучно сглотнул. Он просто не верил в то, что только что услышал.
– Проваливай, – негромко прошипела Прасковья Богдановна и сделала ладонью жест «от себя», словно пыль стряхивая.
Как давно она мечтала о чем-то подобном. Иногда в минуты слабости или после бокала вина представляла себя унижающей одного из таких лощеных и уверенных в себе людей, стоящих выше нее на лестнице сословного общества. И такой момент – хотя она в него не верила, оставляя лишь мечтой, наконец, настал.
Павел Иванович снова звучно сглотнул и пару раз моргнул. Даже если бы он сейчас получил от Прасковьи Богдановны прямой удар в нос, эффект был бы не таким оглушающим.
Широко раскрыв глаза и заливаясь краской, господин Байков попятился. Прасковья Богдановна торжествующе улыбнулась. Оглянулась, словно невзначай, и только сейчас поняла, что размолвка на повышенных тонах не привлекла никакого внимания. Да, она говорила намного громче, чем предписывали правила приличий, и говорила немыслимые в иной ситуации вещи – но гости, похоже, озабочены совершенно другим. Озадаченно глядя на несколько групп поодаль, она поняла, что на них с Байковым никто не смотрит. Вообще никто.
– Дамы и господа, прошу вас незамедлительно покинуть арену, – раздалось объявление, хотя присутствующие на почетной ложе уже и так все направлялись к выходу.
Прасковья Богдановна обратила внимание, что уходили гости без спешки, не сильно торопясь. Над дверьми выхода между тем загорелись таблички навигации, и после объявления прозвучал громкий и неприятный звук сигнала к эвакуации. Женщина осмотрелась по сторонам. Окружающая картина никак не изменилась, размытая пелена купола на арене все так же спокойна, вновь став серой, мглистой – тьма из-под купола ушла.
Вот только предчувствие говорило Прасковье Богдановне, что дело плохо, а предчувствие неприятностей ее никогда не обманывало, так что она привыкла ему доверять. Поэтому уже бежала в проходе между рядов кресел, направляясь к ближайшей двери выхода. Так как расположилась Прасковья Богдановна в сторонке от основной группы зрителей, которые проходили в другую дверь, то и на лестнице оказалась одна. Не совсем одна – Павел Иванович забежал следом за ней.
Столь неудачное соседство ее подстегнуло, но именно лишняя спешка послужила причиной неприятности – один из каблуков (индивидуальный пошив, каблуки на сантиметр длиннее максимально установленных нормативов внешнего вида) подломился. Прасковья Богдановна взмахнула руками и рухнула с последних ступенек лестницы, растянувшись по площадке пролета.