Район мертвых
Шрифт:
Он и в ремонт по большей части свои деньги вложил, которые с трудом накопил за последние годы ведения нелегкого бизнеса. Двушка на северо-западе Москвы за МКАД выжала почти два миллиона на отделку, не считая мебель и бытовую технику, а также расходов на Юльку, машину и прочие радости общества потребления. Кроме автомобиля, по которому договорились полюбовно, поскольку Танюха все равно не умеет водить, почти все совместно нажитые блага де-факто остались бывшей жене. Машину Дёмин все равно потом за долги продал.
Наличие несовершеннолетней дочери и вовсе связывало Дёмину руки, если бы он захотел продать свою долю в квартире. Продать, конечно, можно, при условии, что Юлька захотела бы жить с ним. Вот только кто купит огрызок жилплощади? Танюха всеми силами будет упираться, и в случае судебных разбирательств суд примет сторону матери с ребенком, как это происходит в подавляющем большинстве случаев.
Девчонка относилась к отцу хорошо. Ей было наплевать на его деньги и перспективы. Она вообще имела об отношениях между людьми, о настоящих мужчинах и настоящих женщинах собственные представления. В ее голове вся эта катавасия виделась через призму подростковой идеализации и рефлексии.
Как-то раз Юлька даже психанула и в ярости накричала на мать:
– Мне нужен папа, а не его деньги и ваши дебильные разборки!!! Дура!!! – Хлопнула дверью и исчезла на трое суток.
Дёмин с Танюхой обзвонили все больницы, морги, полицию, друзей, но в первую очередь связались с прыщавым Даней – он всюду таскался за Юлькой хвостом по причине наивной веры в ее ответные чувства, хотя был для нее лишь одним из нескольких балбесов во френдзоне, предназначавшихся не более чем для потехи девчачьего самолюбия – меланхоличный малолетка-страдалец, которому можно регулярно сливать свои эмоциональные помои с психозами и поплакаться в жилетку. Ввиду неопытности, бедняга не осознавал, как девочки с детства умеют манипулировать мальчиками. А еще он не знал, что отношения – это женское поле битвы, в котором они разбираются намного лучше мужчин и запросто могут обвести вокруг пальца большинство представителей сильного пола. Не всегда и не всех, конечно – у Танюхи же случилось падение из королевишны в #яжемать.
Тишина. Три дня никаких новостей от дочки и бесконечная валерьянка.
Вернулась Юлька сама, под утро, слава богу целая и невредимая. Банально захотела жрать и нежиться в теплой постели под родительским крылом, прикрывающим ее от лишних телодвижений насчет решения взрослых проблем. Потом выяснилось, что девчонка скиталась все это время по торговым центрам, интернет клубам и черт еще знает где. Деньги на еду и проезд стреляла у прохожих. Судя по запаху провонявшей и засаленной одежды, сигареты тоже стреляла, имея в этом деле успех. Танюха дочку жестко отчитала, а Дёмин сказал просто:
– Будут проблемы – звони. Или приезжай на дачу, я тебя встречу на станции – так будет лучше. Пропадать и кошмарить меня и маму больше не надо.
И приобнял без лишних соплей и нотаций.
Глава 4. Волков
У Волкова совсем другая ситуация. Что им только не довелось пережить с Галкой и десятилетним Ванькой.
Галина работала оператором на местной почте, а Коля Волков занимался перевозками на своей старенькой Газели 4 . Он и с Дёминым познакомился, когда привез тому софу, купленную по объявлению. Душевно разговорились, прониклись друг к другу и стали дружить.
4
ГАЗель – серия российских малотоннажных грузовых автомобилей Горьковского автомобильного завода, производящиеся с 20 июля 1994 года.
В Воскресенках заказы с неба не сыпались, поэтому Волков сидел без работы иногда по месяцу-полтора. Жена при этом добросовестно суетилась по хозяйству, поддерживая еще и огород в свободное от работы время.
Галке, конечно, как и любой женщине, хотелось жить лучше, но мужа она никогда не обвиняла и носом в грязь тыкала. Она вообще держалась с достоинством, не опускаясь до раздражения, а тем более до склок и скандалов. Волков же иногда не сдерживался и начинал поносить мир да государство за жизнь, за ее устройство, за цены, за все плохое и хорошее. А с этим коронавирусом и вовсе зачастил бурчать. Мужские комплексы он так выплескивал, особенно в периоды жизни на одну Галкину зарплату. В такие моменты она спокойно отмалчивалась, стараясь лишний раз не провоцировать мужа, и с пониманием относилась к его кратковременным, но безобидным возмущениям. Проще говоря, сохраняла женскую мудрость и не пaрилась. Какой-то породистостью обладала что во внешности, что в поведении, хоть и деревенская была. В Галке напрочь отсутствовало бабищенское хабальство и крепкая вера в то, что ей все должны, потому что она женщина. Отведя душу, Коля быстро прекращал гудеть, после чего брался за важные и неважные по дому занятия. Сотрясать воздух и командовать диванными фронтами все-таки не его профиль. А когда у Волкова появлялась работа, то свои средства он пускал на семейные нужды или возил жену с сыном куда-нибудь развлечься. Не было никогда такого, чтобы один у другого злонамеренно и подолгу на шее сидел.
В отношениях у них царила поддержка, какая, по их общему мнению, и должна существовать между супругами.
Сына Волков при любой возможности привлекал к разным мероприятиям: то по мелкому ремонту, то по починке грузовика, то еще по всяким делам, при этом по-отечески наставляя подробными разъяснениями. Учил всему, что знал и умел сам. Короче говоря, нормальные отношения «отец – сын». Галку эта картина очень умиляла. Правда, раз в сто лет мог и затрещину отвесить за нефильтрованные слова, а затем прочитать короткую по содержанию, но емкую по смыслу лекцию. Леща прописывал жесткого – Коля-то весил килограмм за сто и ростом был под метр девяносто. Прописывал за дело и по очень веской, на его взгляд, причине. Ванька неправоту осознавал и обиды не держал. За все время сильнее всего получил, когда в одну из ночей украл из серванта несколько папирос. Думал, батя не заметит. Батя не то что заметил, он за километр еще и унюхал. После тяжелой плюхи сказал сыну следующее:
– Еще раз повторится, уважение в моих глазах потеряешь навсегда, как последний обсос.
Слова простые, но на Ваньку, по какой-то причине, впечатление произвели сильное. Курить он, правда, не умел как взрослый, попаравозил только невзатяг с друганами в подворотне, но табачный порыв после отцовского втыка улетучился надолго.
Волков в жизни Галины – мужчина второй. Причем во всех смыслах, а не как в одной заплесневевшей попсовой песне, где каждый, кто у них не первый… С первым она рассталась сразу же, как только тот поднял на нее руку. Это было еще в селе Федякино, Рязанской области, до переезда в Подмосковье. Прощелыга жил в соседней деревне и слыл красавцем-бунтарем, лихо рассекающим по деревенскому говну на своем шумном мотоцикле. Ежедневный и еженощный рев мотора особенно неистово будоражил жителей центральной улицы, названной именем героя Советского Союза красноармейца Федякина. На ней же располагалось местное сельпо по соседству с убогой дискотекой в большой дощатой комнате. Там была деревянная стойка, покрашенная синей краской, и шесть самодельных столов с табуретами – тоже все синие и битые. Тут провожали в последний путь и женились, тут же по утрам опохмелялись дешевым портвешком… А вечером начиналась вакханалия под доносившиеся из колонок музыкального центра, прикрепленных к стене под потолком, песни Ветлицкой, Ласкового Мая, группы Комбинация и другого нафталина. Сама башня аппарата стояла на стойке рядом с бочкой разливного пива и телевизором, на экран которого выводились слова песен караоке. Любой желающий за недорого мог накаркать в микрофон «Владимирский централ» или «Группу Крови» – самый тогда заезженный в тошниловке репертуар.
Стабильно раз, а то и два в неделю случалась драка, если, конечно, посетители к тому моменту еще не хрюкали мордами в своих тарелках. Конфликты с рукоприкладством чаще всего возникали из-за деревенских красавиц, которые, в надежде познакомиться и убраться из засосавшей их дыры, подсаживались к приезжим парням, понаехавшим к лету на дачи своих предков. Местных мужичков-односельчан такие потуги очень сильно раздражали, и те решали проблему просто: били городских, а вместе с ними ногами и кулаками растаптывали девчачьи чаянья в отношении хоть сколько-нибудь перспективного будущего. Или хотя бы нормальной жизни подальше от мерзких рож и фраз типа: «Те че, мля, ссаного места жалко?!»
Местные на роль женихов, мягко говоря, не годились. Алкаши и дебилы. Были, конечно, в деревне хорошие кандидаты, но не в таком количестве, сколько на них выстраивалось претенденток. Единицы нормальных, которых разобрали быстро и без набивания себе ценника. Тут не город – задранный нос не поймут, а дешевый пафос только курам на смех.
Галка в это чертово логово, в отличие от мотоциклиста Василия и прочей местной молодежи, не ходила ни разу и за кем-то бегать мысли не имела. Не ее уровень – рыскать с фонарем по сельским рыгаловкам в поисках жениха и хватать то, что бесхозно шатается или валяется, тем более в замызганной сельской дискотеке. Но в этом не было сознательного выпендрежа, и Галка пошла бы навстречу интересному знакомству, а главное – настоящим чувствам.