Шрифт:
Я спускался по длинному пандусу шаттла и чувствовал, что совершенно счастлив. Радостно сияло солнце. Небо было синим-синим. Ярко зеленели кусты у обрыва. Искрилось море далеко внизу за низкой оградой посадочного поля. Сладко веял слабый ветерок. Удивительно легко дышалось. Казалось, что можно, подпрыгнув, взлететь и бесконечно парить над этим изумительным миром без всякого антиграва!
…Так легко, так бездумно счастлив я бывал только в детстве, когда приезжал на каникулы в Ялту, к двоюродной прабабушке Соне. От симферопольского космопорта я всегда любил добираться до побережья на глайдере. Мне нравилось солнечным утром неторопливо скользить над древней дорогой, которая сначала долго тянулась среди
Вот так же я чувствовал себя и сейчас. Восторг и счастье переполняли меня.
Мне казалось, я подготовился к встрече с этой планетой. Я просмотрел сотни записей, изучил массу отчетов и думал, что не поддамся очарованию этого мира. Но нет, я не смог устоять!…
Правильно называют люди Корнезо Райским Местечком!
Корнезо подобна Земле, только она чуть лучше. Чуть-чуть меньше сила тяжести на ее поверхности, чуть больше кислорода в воздухе, чуть-чуть иной спектр местного солнца. Мелкий теплый океан. Масса зеленых островов. Замечательный мягкий климат. Никаких опасных животных. Никаких вредных насекомых. А какие цветы! А какие фрукты! А какие пейзажи! Кажется, что каждый уголок планеты создавал гениальный художник – все прекрасно, все гармонично, нет ничего лишнего, случайного или уродливого. Уж если туманы – так жемчужные, уж если дожди – так хрустальные. Я не шучу. Действительно, райское местечко.
Всех людей, попавших на Корнезо, сразу же охватывает ликование. Потом это чувство слегка притупляется, поскольку ликовать непрерывно довольно утомительно, но прекрасное настроение человека здесь гарантировано. Поэтому люди сделали все возможное, чтобы подружиться с аборигенами и устроить на Райском Местечке курорт. К сожалению, очень маленький курорт.
С грузового пандуса шаттла уже спустились первые кары с контейнерами, а на краю посадочного поля выстроились глайдеры в ожидании туристов. Невдалеке в тени деревьев с желтыми цветами – наверное, их аромат и доносил ветер – собралась живописная группа. Люди и немного в стороне – корнезианцы. Аборигенов – чуть больше десятка, среди них – гоэ этого острова с четырьмя телохранителями. Все корнезианцы стройные, изящные, no-земному красивые, в легких одеждах лиловых и винных тонов, так хорошо гармонирующих с их зеленоватой кожей. Земляне – выше и крупнее корнезианцев, загорелые, в белых свободных одеждах. Наш посол Иван Вильсон, конечно, тоже здесь. Я видел его во многих видеосюжетах и сразу узнал.
Послами в миры иных цивилизаций всегда назначают обычных людей, так, на всякий случай, поскольку именно у посла – самые тесные контакты с местными жителями. А в штате посольства на разных уровнях – от первого секретаря до курьера – всегда работают два-три селфера. Но на Корнезо сейчас их было шестеро. Рядом с послом стоит один из них, атташе по науке, профессор Фрэнк Силкин. Это его временная роль, маска. Имя этого селфера – Артем. Я не знаю, как звали его когда-то, когда он был еще обычным человеком. Но каждый, кто становится селфером, выбирает себе новое имя. Только имя, без отчества, без фамилии. Может, этим они подчеркивают, что являются потомками человечества как такового, а не детьми конкретных родителей…
Между послом и Фрэнком Силкиным стоит Мелисса. Она, как всегда, в центре внимания. Большинство присутствующих видят в ней молодую восходящую звезду балета Надю Назарову, Но это только временная роль Мелиссы, в которой она выступает
Вот взметнулась грива светлых волос. Мелисса повернулась и взглянула на меня. Я должен подойти.
Еще два месяца назад я, обычный капитан первого ранга, каких в Космофлоте сотни, и предположить бы не мог, что окажусь на Корнезо и стану участником операции по спасению целой цивилизации, которая к тому же проводилась селферами в тайне и от человечества, и от самих корнезианцев.
Подготовку к этой операции селферы начали двенадцать лет назад. Тогда на Корнезо пропала одна из наших научных экспедиций, группа лингвистов, биологов и этнографов, всего восемнадцать человек. Факт пропажи экспедиции, как и многие другие непонятные или неприятные факты, связанные с Корнезо, селферы широко не афишировали. Все-таки Корнезо – не просто лучший курорт для землян. Возможность провести отдых на Райском Местечке давно уже стала неким символом жизненного успеха, той самой заветной мечтой, целью, ради достижения которой только и работают многие, очень многие из людей.
Сейчас, когда операция уже фактически началась, ни у кого из ее участников по-прежнему нет абсолютной уверенности, что народ Корнезо удастся спасти,- есть только надежда. Но если бы люди почти пятьсот лет назад не обнаружили Райское Местечко или появились здесь на несколько столетий позже, ничто не могло бы спасти корнезианцев. Теперь я это знаю совершенно точно. К сожалению, сами корнезианцы этого до сих пор не понимают и понимать не хотят.
Ситуация на Корнезо и то, что нам предстояло здесь сделать, было результатом бесконечного числа событий, находившихся в столь далеко разнесенных точках пространства-времени, что можно только воскликнуть: «Неисповедимы пути Господни!» И бессмысленно восстанавливать все цепочки причинно-следственных связей, чтобы найти исходное событие, с которого все началось.
Так и мое участие в миссии на Корнезо было предопределено, конечно же, задолго до моего рождения. Однако человек, обладая свободой воли, может выбрать момент, который он решит считать началом той или иной истории. Так и я решил считать началом событий, перевернувших мою жизнь и приведших меня на Корнезо, обычную пятницу в середине июня, когда я получил странную депешу.
Все, что произошло со мной с тех пор, я помню очень хорошо. Память у меня всегда была прекрасная, а теперь, как говорит Мелисса, я буду помнить абсолютно все, каждую мелочь, каждое слово, все свои ощущения и мысли.
В тот день, когда я получил депешу, я находился в отпуске и уже десять дней жил в отцовском лагере археологов, расположенном в среднеазиатской степи, на берегу реки Колутон.
Неделей раньше я вернулся из очередного рейса и, поставив свой корабль, транспортник класса А «Джо Паркер», в Лунный Док на обычную плановую профилактику, отправился на Землю. Первую половину отпуска я решил провести вместе с родителями, которых в последние годы видел так редко.
В тот день, в пятницу, 17 июня, я сидел в тенечке на веранде домика моих родителей и наслаждался крымским мускатом под выпуск Всемирных Новостей. Заметив в небе над степью флаер с эмблемой Космофлота, я сразу догадался, что это – по мою душу. Хотя и несколько удивился. Ведь в Космофлоте отпуск – дело святое, и прервать его могут только чрезвычайные обстоятельства, коих представить себе я не мог.
Из приземлившегося флаера выбрался юноша в форме Академии Космофлота, по виду курсант второго или третьего года, страшно гордый важным поручением.