Раз за разом. Doing it All over
Шрифт:
"Надеюсь на это", - сочувствующе сказала она.
– "Знаешь, она мне очень нравилась. Мне казалось, вы были прекрасной парой."
Я слабо улыбнулся ей в ответ.
"Билл, я не пытаюсь учить тебя как жить или что-то такое", - продолжила она, - "но я думаю, что она стала для тебя хорошей парой. Будь я тобой, я бы сделала что угодно, чтобы вернуть её. Честно."
"Спасибо, мам", - пробубнил я, не особо понимая, за что именно я ей благодарен.
Почему никто не говорил мне этого месяц назад, или год назад, или даже двадцать четыре
Конечно, я обманываю себя, потому что мне это, на самом деле, говорили. Трейси сказала это прямо, хотя я и отказывался слушать её. Мать и отец тоже говорили, хоть и были не так прямолинейны.
Как часто они обращались к Нине как к моей девушке в разговоре со мной или с кем-либо ещё? И как часто я огрызался на них за это, порой очень сильно грубя в ответ? Слишком часто.
"Ну, считай это моим материнским советом дня", - сказала она.
– "Если ты чувствуешь себя плохо, то, может, это поможет."
Она подняла со стола конверт и передала его мне. Я сразу узнал на нём почерк своей сестры.
"Это от Трейси?", - спросил я.
Когда она уехала в Калифорнию, мы не могли больше нормально контактировать с ней. Она позвонила всего два раза, и один из них чтобы сказать нам, что она нормально доехала, и теперь пришло это письмо. Она жила в общежитии и было практически невозможно общаться с ней.
"Да", - кивнула мама.
– "И очень вовремя. Клянусь, вот отправляешь детей в колледж, и они забывают о твоём существовании..."
Я открыл конверт и присел на диван, достал из него исписанный лист бумаги и раскрыл письмо.
"Дорогие мама, папа и Билли", - начиналось письмо. В основном, она писала, чтобы сообщить нам, что она жива, у неё всё хорошо. Она говорила, как ей нравятся её занятия и погода в Калифорнии, как ей нравится жить в общежитии. Рассказывала о своей работе в библиотеке кампуса, которая поможет ей сейчас прокормиться. И в конце она сказала нам, что встретила парня, и что она теперь с ним встречается. Его звали Даррен Максвелл.
Даррен Максвелл. Я никогда в жизни не слышал этого имени. Но по какой-то причине оно вызвало у меня чувство страха. Я продолжил читать её письмо, написанное далеко не женственным почерком, и занервничал ещё больше, осознавая почему.
Он был игроком в бейсбол, поступил в колледж на спортивную стипендию. Игрок в бейсбол. Он спортсмен, как и парень, которому было предначертано стать причиной её смерти. Это же так глупо, я волновался за неё просто потому что она встречается со спортсменом. Но мне не казалось это глупым. Это вызывало у меня сильное замешательство. Мне стало интересно, какую машину он водит и нравится ли ему выпивать на вечеринках.
С этими тяжелыми мыслями я положил письмо обратно в конверт и вернул его на стол.
"Что такое, Билли?", - спросила меня мама.
– "Ты прямо побледнел."
"Ничего, мам", - сказал я, поднимаясь с дивана.
– "Думаю, я пойду спать."
На полпути по лестнице осознание пришло ко мне. Я понял,
"Господи, это всё так жутко", - пробормотал я.
Я лёг в кровать, но ещё долго не мог уснуть.
Глава 5. Часть 6.
Ещё два раза на этой неделе я пытался позвонить Нине. В первый раз её мама не в самой вежливой форме сказала, что Нина не хочет со мной говорить. Во второй раз её отец сказал мне, что вызовет полицию, если я ещё раз позвоню. В понедельник в школе я попытался заговорить с ней во время урока.
"Я сказала тебе оставить меня в покое", - тихо, но холодно ответила она, тоном, который подсказывал мне, что она не открыта для дальнейших переговоров.
И я оставил её в покое.
Джули вновь подвезла меня, и я надеялся, что это будет наша последняя поездка. Конечно, я хотел работать в госпитале, как и все, но я не мог больше ездить вместе с ней на работу. Не знаю, удастся ли мне вернуть Нину, но то, что я буду ездить с Джули вместе каждый вечер, точно не поможет. Я планировал сказать Джули на пути в госпиталь, что это будет наша последняя поездка. Но прежде, чем я успел это сделать, она опередила меня.
Когда я сел в машину, она показалась мне очень энергичной и болтливой, и разговаривала она с ещё большим энтузиазмом, чем обычно.
"Ты сегодня в хорошем настроении", - прокомментировал я её поведение, пытаясь придумать, как начать разговор. Вернее, как закончить.
"Ага", - радостно сказала она.
– "Ещё как. Знаешь почему?"
"Почему?", - спросил я.
"Смотри", - сказала она, и махнула левой рукой в мою сторону.
Я заморгал в недоумении, не понимая, о чём она.
"Это твоя рука", - сухо сказал я.
– "Что с ней не так?"
"Не замечаешь, что чего-то не хватает?", - улыбнулась она, шевеля в воздухе пальцами.
И внезапно я заметил. На её пальце больше не было бриллиантового обручального кольца, которым она так гордилась, которым она уже заебала всех в классе.
"Твоё кольцо", - ошеломлённо сказал я, зная, что означает его отсутствие.
"Ага", - сказал она, опуская руку на мои ноги, очень близко к моей промежности.
– "Я теперь свободна. Абсолютно свободна. Я вернула ему кольцо в субботу вечером и сказала, что больше не хочу выходить за него замуж или видеть его вообще."