Разбавить водой и взболтать
Шрифт:
Дэвид поднялся рано. Привычка, вбитая ещё со времени учёбы и армии, работала исправно. Вчера они сидели до пяти утра, пили теплый сидр, разговаривали, чувствуя приятное единение с семьёй. Хелля не хватало, но трогать его не решились. Только мысли о нём не оставляли ни на секунду.
Дэвид пытался его понять, не судить лишь с одной позиции, но было сложно, когда в голове сложились определённые принципы, и отказаться от них не выходило. Но и оставлять кузена в беде он не собирался. Приняв душ и позавтракав, он взял машину и направился к городской больнице.
Пропустить Хелля оказалось невозможно. Высокий, яркий, запоминающийся, он притягивал взгляд. Омега надеялся пройти незаметным, опустил голову, смотрел под ноги, но его забавные кудри и острые черты лица Дэйв легко выловил среди толпы. Хелль всегда казался особенным, выделяющимся. И очень красивым. Свободная рубашка скрывала широкие плечи, зато обрезанные джинсы отлично подчеркивали крепкие длинные ноги, подтянутую задницу и узкие бёдра. Дэвид завис, смотря на его бёдра и ноги, чуть не проморгал момент, когда омега направился к автобусной остановке. Альфа просигналил ему, и Хелль с неохотой повернул к машине. Сел на переднее сиденье и молча уставился в окно.
– Как самочувствие? – спросил Дэвид, выруливая на дорогу.
– Нормально, – буркнул Хелль, – что мне станется? Принял таблетку, врачи убедились, что всё вышло, и свободен.
Омега дёрганно вздохнул, невооружённым взглядом было видно, что решение пойти на аборт далось тяжело, но и оставить ребёнка он не мог. Хотелось расспросить, вытрясти из него правду и понять мотивы. Дэвиду почему-то стало это важно, но он продолжал молчать.
– Ты можешь ничего не говорить, но я вижу, что осуждаешь, – произнёс Хелль, не поворачиваясь к водителю.
– Я бы хотел понять…
– Нечего тут понимать, – рыкнул Хелль, – ребёнка больше нет, – он повёл плечами, стараясь расслабиться, но сгорбился ещё сильнее. – Я сам себе противен, не хочу об этом думать и не могу. Это ведь не первый раз, далеко не первый. И с каждый днём давит всё сильнее, так что выбираться из больницы не хочется. Забраться бы на крышу, сигануть вниз, и всё – конец. Если бы я не был трусом, моему первому сыну уже исполнилось бы пять. Но я неправильный омега, и детей у меня быть не может…
– Хелль, – Дэвид с отчаянием взглянул на брата, чувствуя неприятный горький осадок в груди, – зачем ты так?
– А что мне ещё остаётся? – резко выдохнул он. – Хочется, чтобы всё было правильно, чтобы как у людей, но ничего не выходит. – Хелль прижал ладони к глазам и отчаянно всхлипнул.
Вывернув с дороги, Дэвид припарковался. Вести машину, когда рядом плачет дорогой человек, было просто невозможно. Отцепив ремень безопасности, он обнял омегу, погладил по спутавшимся волосам и поцеловал в ледяной лоб. Хелль был совсем холодный, ничем не пах и очень горько плакал.
Внутри поселилась жизненная необходимость прижать его к себе сильнее, держать крепко и не отпускать. Хелль всегда был самым важным, самым
– Всё наладится, вот увидишь. И ты встретишь альфу, с которым захочешь завести семью. А урода, который тебя бросил, мы поколотим, только скажи, кто он…
– Ты ничего не понял, Дэйв, – выпутался из его объятий Хелль, – некого колотить, потому что я не знаю, кто отец этого ребёнка…
Домой они оба приехали мрачные, но Каспер и Инге затащили Хелля на кухню, и это омегу отвлекло. Дэвид тоже старался не думать много. Не думать лишнего. Кто он такой, чтобы судить кузена? Сэм пошёл к Хеллю извиняться, но тот отмахнулся, постарался замять, хоть в каждом его жесте и сквозила скованность. К двенадцати настроение у всех выровнялось, и Инге напомнил, что их ждут на горнолыжной базе. Сборы, суета, возня в машине, где для шестерых оказалось мало места, отвлекла от проблем, и когда они добрались, Хелль уже привычно улыбался, смеялся тихонько над шутками и сам хохмил.
Про лыжи они говорили часто. В Тронхейме спусков много, и альфы катались почти каждые выходные. Омеги тоже не отставали – похвастались отличной спортивной формой, ловкими отточенными движениями и выносливостью. Словно в своей музыкальной академии они не бальными танцами занимались, а спортивной акробатикой. Любоваться ими доставляло удовольствие.
Безумные горки, веселье и смех, спуски наперегонки и горячий кофе в стаканчиках. Разве можно представить отпуск лучше? Все были довольны, в восторге от проведённого времени, и неприятная размолвка забылась.
После пяти часов на лыжах сил ни на что не осталось. Хотелось завалиться спать и вытянуть напряжённые ноги, но в ближайшем мотеле не было мест, поэтому пришлось забраться в машину и ехать домой. Пока Сэм сдавал инвентарь, Ют сидел рядом с Инге, перебирал ему волосы и о чём-то размышлял. Каспер от этой картины разулыбался и сделал несколько снимков.
– Можно будет повесить рядом с вашими детскими портретами. У меня есть потрясающее фото, где маленький Сэм катает Инге на ослике.
– Нет, пожалуйста, уничтожь её, – взмолился альфа.
– Лучше перешли нам копию, – рассмеялся Дэвид.
Глава 4. Запах каперсов
Настроение было отличное, тело приятно ныло после прогулки, Хелль взял в дорогу всем чай и пончики, и пока они ехали в город, перекусили. Дэвид выпросил место на заднем сиденье, он чувствовал себя вымотанным, и Ют согласился сесть за руль. Омеги вповалку расположились рядом, а Хелль, покрутившись между ног у братьев, забрался к Дэвиду на колени и тут же задремал, положив голову ему на плечо. Альфа не возражал – кузен хоть и выглядел крепким и высоким, но оказался лёгким, и держать его было несложно. А ещё захотелось успокоить его, заставить забыть о неприятностях и загладить вину за резкие слова Самуэля.