Разбитое сердце королевы Марго
Шрифт:
Маргарита наблюдала за этими двумя с каким-то, самой ей непонятным интересом. Подмечая все новые и новые детали.
Покрасневшие щеки.
Размазанную пудру. Мушку над губой. Томные глаза…
Первой Маргариту заметила именно женщина, но ничего не сделала, не закричала, лишь улыбнулась и провела розовым языком по пухлым своим губам. А после глаза ее закрылись, и женщина слабо вскрикнула, повисла на мужчине.
Он обернулся.
Стражник?
– Не надо. – Женщина оттолкнула его, будто разом потеряв всякий интерес. – Девочка не причинит нам вреда.
Маргарита кивнула: не причинит. Она никогда никому вреда не причиняла.
– Ваше высочество… – Стражник, поддерживая штаны, пятился. – Вы…
– Никому ничего не скажет. – Женщина провела рукой по волосам, забранным в высокую прическу. – Верно, дорогая?
Маргарита кивнула.
Не скажет. Незачем кому-то знать, что ночью она покидала свои покои.
– Идем? – Женщина протянула ручку, узкую и белую, с родинкой на запястье. – Я провожу тебя. Детям не стоит гулять по ночам в одиночестве.
Маргарита осторожно коснулась холодной кожи.
– Что вы делали? – спросила она, потому как от женщины странно пахло, и запах этот будоражил Маргариту.
– Занимались любовью.
Голос у незнакомки оказался очень красивым, низким, переливчатым, он завораживал Маргариту.
– Он… он тебя любит? – Маргарита впервые задумалась, что любовь может быть иного, не родственного свойства.
– Ах, милая. – Пальцы женщины коснулись щеки. – Любой мужчина любит женщину, с которой занимается любовью…
Она рассмеялась тихим смехом, и Маргарита не устояла, ответила улыбкой.
– Но только тогда, когда занимается… стоит ему выбраться из постели… ну или не из постели, – женщина подмигнула, – он тотчас забывает о своих недавних клятвах… не стоит верить мужчинам, дорогая. Они слабы, суетливы…
– А женщины?
– Ничуть не лучше.
Маргарита не хотела возвращаться к себе, поскольку пришлось бы расстаться с новой знакомой, чье имя она стеснялась спросить. А с нею так давно никто не разговаривал, тем паче что женщина говорила безо всякой снисходительности, напротив, как с равной себе.
– И что же делать тогда? Кому верить?
– Себе, дорогая. И только себе. – Пальцы скользнули по щеке. – Ты очень красива. А будешь еще краше. В этом твоя сила… мужчины летят на красоту, как мухи на мед. Пользуйся этим…
– Меня будут любить?
Маргарита замерла, страшась услышать ответ, потому что без любви она не сможет жить дальше, ни дня, ни даже минуты. И если ее подруга, а Маргарите хотелось бы назвать незнакомку подругой, ответит отрицательно, то она, Маргарита, умрет нынешней же ночью.
Именно так.
Но женщина вновь рассмеялась:
– Конечно, дорогая! Тебя будут любить, и многие! Они будут добиваться ответной любви и рисковать собой ради нее… но будь осторожна. Любовь – опасная игра.
Она проводила Маргариту к самым дверям.
– Никому не рассказывай, что ты видела, ладно? Это будет нашей с тобой тайной… маленькой тайной… хорошо?
Маргарита кивнула: у нее никогда еще не было собственной тайны.
Теперь она казалась самой себе неимоверно взрослой.
– Умница. – Женщина погладила Маргариту. – Иди… и будь счастлива.
Как ни странно, Маргарита уснула, стоило лишь забраться в постель. Она свернулась калачиком, закрыла глаза… и в собственном ее сне она уже не смотрела, она горела в мужских руках, прижатая к стене, раздираемая странным чувством.
Наверное, любовью.
Саломея вернулась домой поздно. Не то чтобы на это имелись какие-то причины, скорее уж беседа с Далматовым растревожила душу.
И ведь злиться на этого паразита не получалось…
– Свиданка затянулась? – Варвара сидела на полу, скрестив ноги.
Полосатые носки с помпонами.
Короткие шортики, маечка, тоже короткая, в синюю полоску. Два хвостика… она похожа на ребенка, и поневоле хочется думать, что Далматов ошибся.
– Затянулась. – Саломея уронила тяжелую сумку на стул. – Варвара… а скажи… ты была замужем?
– Трижды, – спокойно ответила она. – Я ведь говорила.
– И тебе было мало?
– Так я семью хочу. – Варвара дернула плечиком. – А не получилось… они умерли. Ты это хотела услышать?
– Да.
– Следила за мной?
– Нет.
– То есть копала… так ведь говорят, верно? Не подумай, что я обиделась… немного обиделась. – Она оттопырила нижнюю губку, и детское личико ее сделалось еще более детским. – Но я понимаю, что так надо… я бы и сама, если бы вдруг кто из родственничков неожиданно заявился, проверила бы его… а то мало ли… времена такие.