Разбитые маски
Шрифт:
Самохин даже улыбнулся, представив ее себе в офисном кресле, с трубкой – тучную почти до уродства, но жизнерадостную и самодовольную.
– Всего один вопрос, – вежливо настаивал он. – Вы помните, мы с вами виделись в субботу?
– Как же, свидание было ровно в час, – согласилась она. – А что? Остались какие-то неясности? Я же все подписала!
– Большое вам за это спасибо. А вы не припомните, куда отправились после этого?
– Куда-нибудь точно отправилась, потому что в конце концов попала домой, – сказала она, все еще посмеиваясь. – У вас в кабинете как-то не очень уютно, решила не ночевать.
– Это прекрасно, Камилла Pax… Камилла, – поправился он. – А все-таки не могли бы вы припомнить более четко? Мне это нужно для одного незначительного эпизода.
– Незначительного? У вас таких эпизодов не бывает. – Она продолжала подшучивать, но голос явно посерьезнел. – Что ж, я постараюсь вспомнить. Но лучше бы вы сказали, что стряслось. Я же по вашему голосу слышу – что-то важное!
– А если важное, вы вспомните что-то другое, чем если не важное?
Он тоже хотел пошутить, но вышло довольно неуклюже. Камилла разом оборвала смех. В ее голосе прозвучала обида:
– Вы на что намекаете? Что я могу подтасовать факты? Да пожалуйста, могу восстановить весь свой день по минутам.
– Ну, по минутам, пожалуй, не стоит. Хорошо бы припомнить промежуток с часу до четырех.
– Значит, случилось что-то важное, – вздохнула она, совсем упав духом. – Наверняка на меня кто-то наговорил с три короба.
Самохин сказал, что это вовсе не так, и повесил трубку, взяв с женщины обещание перезвонить сразу, как она что-то вспомнит И снова ушел в чтение бумаг.
Зато Камилла никак не могла взяться за свои бумаги. Раскрытая папка лежала у нее на столе, а она медленно покручивалась в кресле направо-налево, глядя в узкое зарешеченное окно.
«Ну вот, кажется, началось. И про договора не вспомнил, ни слова не сказал. Или уже все знает? Не может быть, их больше нет на свете. И никто их не видел, кроме нас двоих. Спрашивает как раз о том времени, когда я приехала сюда, чтобы „забрать сумочку“. Да как он мог это узнать? Или просто подозревает, что я его вожу за нос? Или… Или я вообще зря беспокоюсь?»
Но что-то говорило женщине, что она беспокоится не зря. Тонкое, почти звериное чутье никогда ее не подводило. Она ощущала некую опасность вокруг себя, будто облако ядовитого газа, миазмы страха. Будто тень, из которой она никак не может выйти.
«Что мне делать? Соврать? Я могла бы состряпать алиби не хуже, чем для Ильи. Например, сказать, что поехала сразу домой, а там моя семья подтвердит что хочешь. Поверят им? А почему нет? Обязаны верить, все-таки есть презумпция невиновности. Да и какой я преступник? Так, грешила по мелочам… Ну а вдруг Самохин возьмет да опросит охранников? Найдет того, кто дежурил в субботу, спросит обо мне, а тот сразу вспомнит и время, и цель визита… Только дураку не ясно, что никакой сумочки я наверху не забывала! У Самохина-то я была с сумочкой! Он мужик наблюдательный, вспомнит такую деталь. Напрасно я посчитала его рядовым бракоделом. Серенький такой мужичишка, рядом сядет – не заметишь. А работает на совесть, будто ему за это большие деньги платят… Призвание небось, черт бы его забрал! Что делать? Сразу станет ясно, что я явилась сюда в нерабочий день, чтобы что-то провернуть без свидетелей. Ну а что, ежу понятно.
Она не приняла никакого определенного" решения и приказала себе заниматься делом. Что бы там ни было, а основной добытчицей в семье все-таки оставалась она – муж приносил домой почти вдвое меньше. Камилла подумала о младших детях и почему-то встревожилась. Ее никогда не волновали такие вопросы, как хлеб насущный, доброе имя, завтрашний день – все происходящее воспринималось как нечто должное, работай – и дастся тебе. А теперь почему-то стало страшно.
Ей наконец удалось сосредоточиться на расчетах, когда позвонил Илья.
– Жду тебя в кондитерской на углу, – сказал он. – Выйди на минутку.
– Ну что еще там? – недовольно спросила женщина. – Кажется, хватит!
– Новости, – бросил Илья. – Тебе будет интересно.
Она колебалась недолго, уж очень резко тот говорил. И явно боялся доверить эти новости телефону. Камилла заперла кабинет, сказала секретарше, что идет пить кофе (та даже не подняла глаз), и поспешила к месту встречи.
В кондитерской было не протолкнуться, во многих окрестных конторах начался обеденный перерыв. Заведение было очень популярно, потому что здесь варили настоящий крепкий кофе, в отличие от растворимой кислой жижи, которую подавали в других заведениях, и всегда предлагали свежие пирожные. Камилла старалась сюда не заглядывать, слишком велико искушение…
Илья ждал ее за столиком у самой витрины. Здесь не было даже стульев, он стоял спиной к залу, опираясь локтями на столешницу. Перед ним остывала нетронутая чашка кофе. Камилла недовольно остановилась рядом:
– Другого места найти не мог? Что случилось?
Прежде чем ответить, он быстро оглядел переполненный зал. И только потом тихонько сообщил страшную новость.
У него было время выпить свой кофе. Камилла молча стояла рядом, глядя в окно на снующих по тротуару прохожих. Она проходила по этой улице тысячи раз, но теперь ей все показалось незнакомым – и старинная истертая мостовая, и уличные художники, и продавцы горячих сосисок, и нищие, сидевшие год за годом на строго определенных местах…
– Ты меня поняла? – спросил он, отодвигая пустую чашку. – Что будем делать?
Женщина медленно перевела на него пустой взгляд:
– А что нужно делать? Что можно сделать, если он выбросился из окна?
– Успокойся. – Илья осторожно погладил ее по плечу, но, почувствовав дрожь, сразу отнял руку. – Слушай, если бы я знал, что для тебя это так серьезно, я бы сообщил как-нибудь по-другому… Но я думал…
– Так что нужно делать? – оборвала она его неуклюжие утешения. – Что можно сделать, если он погиб? Когда похороны?
– Завтра получим тело. Наверное, хоронить будем в четверг, к среде ничего не успеем. Камилла, дело не в том, когда будут похороны. Есть кое-что еще…
Она снова уставилась в окно:
– Конечно, похороны – это пустяки. Зачем ты меня сюда вытащил? Мог бы все сказать по телефону. Я железная, выдержу.
– Ты хотя бы понимаешь, что тебя будут подозревать?
Та никак не отреагировала. Илья углядел рядом освободившийся столик – к нему были приставлены как раз два стула – и буквально толкнул туда Камиллу. Та машинально села, он устроился напротив: