Разбитые сердца
Шрифт:
Мы сложили в багажник все покупки, кроме телефона. Я пытаюсь разобраться с настройками, но в машине темно и руководство пользователя сложно прочесть. Я даже не знаю, как его включить.
— Хочешь, помогу? — спрашивает Самсон, наблюдая за моими трудностями.
Поглядываю на него и вижу, что он протягивает руку. Я отдаю ему коробку, и он подсвечивает инструкцию своим телефоном.
Когда Маркос паркует машину на пароме, Самсон все еще занят моим телефоном.
—
Я жестом указываю на телефон в руках парня.
— Ща. Он настраивает мне телефон.
Сара расплывается в улыбке и захлопывает дверь, будто настройка моего телефона каким-то образом приведет к курортному роману. Меня раздражает, что она задалась такой целью. Меня совершенно не интересует тот, кому настолько не интересна я.
Самсону приходится ввести номер, чтобы завершить настройку, но устройство сообщает, что до окончания активации нужно подождать пару минут.
Две минуты — не так уж долго, но у меня такое ощущение, будто я погружаюсь в вечность. Выглядываю из окна, пытаясь не обращать внимания на напряженное молчание, повисшее между нами.
Мне безумно неловко, и уже спустя десять секунд я начинаю надеяться, что он скажет хоть что-то.
Через двадцать секунд я начинаю нервничать и выпаливаю единственный вопрос, который могу задать.
— Почему ты сегодня фотографировал меня на пароме?
Я поглядываю на него, а он сидит, упершись локтем в основании окна. Он легонько водит пальцами по нижней губе, но убирает руку, заметив, что я смотрю на него. Сжимает пальцы в кулак и ударяет им по стеклу.
— Оттого, как ты смотрела на океан.
От его ответа по спине мурашки бегут.
— И как я на него смотрела?
— Будто видела его впервые.
Я ерзаю в кресле, вдруг почувствовав себя некомфортно оттого, что его слова окутывают меня будто шелк.
— Ты их уже посмотрела? — спрашивает он.
— Что посмотрела?
— Фотографии.
Я мотаю головой.
— Что ж, когда посмотришь, можешь смело удалить те, что тебе не понравились, но я бы очень хотел вернуть карту памяти. На ней есть снимки, которые я хотел бы сохранить.
Я киваю.
— Что еще ты фотографируешь, кроме девушек на паромах?
Он улыбается от моих слов.
— В основном природу. Океан. Рассветы. Закаты.
Я вспоминаю сегодняшний закат и думаю, что он мог сфотографировать меня на его фоне. Выясню, есть ли у Сары компьютер, которым можно воспользоваться, чтобы посмотреть все снимки на карте памяти. Мне стало любопытно.
— Закат сегодня действительно был очень красивый.
— Ты еще не видела рассвет со своего балкона.
— Я так рано не просыпаюсь, — отвечаю я со смехом.
Сигнал оповещает о завершении настройки телефона, и Самсон опускает взгляд на экран.
— Хочешь, внесу наши номера? — Он открывает список контактов в своем телефоне на имени Сары.
— Конечно.
Записывает номер Сары. Затем Маркоса. Потом свой. Делает еще пару настроек в телефоне и наконец отдает его мне.
— Инструктаж нужен?
Я качаю головой.
— У подруги дома был такой. Я разберусь.
— А где дом?
Вопрос простой, но от него у меня начинает пылать кожа. Это вопрос из числа тех, которые задаешь, чтобы узнать кого-то получше.
Я прокашливаюсь.
— Кентукки, — отвечаю я. — А ты откуда?
С минуту он молча изучает меня взглядом. Затем отворачивается и хватается за ручку двери, будто тотчас сожалеет о том, что начал со мной беседу.
— Выйду на свежий воздух, — говорит он, открывая дверь. Затем захлопывает ее и идет прочь от машины.
Наверное, его странная реакция должна была обидеть меня, но я не обижена. Я испытываю облегчение. Мне хочется, чтобы он был настолько же безразличен ко мне, насколько я безразлична к нему.
Или хотя бы настолько же безразличен, насколько я пытаюсь быть.
Я смотрю на экран телефона и набираю номер Натали. Она одна из немногих моих подруг, с кем мне хотелось поговорить со вчерашнего вечера. Уверена, она узнала о смерти моей матери от своей и тогда, наверное, очень беспокоится, не зная, где я. После ее отъезда в колледж нам было непросто поддерживать связь, потому что у меня нет телефона. Это обстоятельство повлияло на то, что друзей у меня немного. Сложно быть на связи, когда ты технически не оснащена.
Я выхожу из машины и нахожу пустующее место на пароме, чтобы сделать звонок. Встаю лицом к воде, набираю номер и жду, слушая гудки.
— Алло?
Услышав ее голос, я с облегчением выдыхаю. Наконец-то, что-то родное.
— Привет.
— Бейя? Твою ж мать, я чуть с ума не сошла от волнения. Я слышала о случившемся, соболезную. — Ее голос звучит очень громко. Пытаюсь понять, как выключить громкую связь, но на экране только цифры. Оглядываюсь по сторонам, но поблизости никого нет, и я просто приглушаю динамик ладонью, чтобы мой разговор не помешал никому в округе.
— Бейя? Алло?
— Извини, я тут.
— Где ты?
— В Техасе.
— Какого черта ты в Техасе?
— Мой отец сюда переехал. Я решила, что проведу это лето у него. Как дела в Нью-Йорке?
— Иначе, — говорит она. — В хорошем смысле. — Повисает пауза. — Боже, все еще не могу поверить, что Джанин умерла. Уверена, что ты в норме?
— Ага. Разок поплакала хорошенько, но… не знаю. Может, со мной что-то не так.
— Да и ладно. Матерей хуже нее я не встречала.
Вот, за что я люблю Натали. Она всегда говорит, что думает. Немногие люди настолько откровенны.