Разбитые зеркала
Шрифт:
Бон внимательно осмотрел взрослую пару, не собирающуюся прилагать особых усилий в помощь расследованию.
Они попались на крючок, только сами до конца этого и не осознали.
— Тогда Вы не могли бы рассказать значение этих ленточек, разбросанных по вашему саду? — хмуро спросил парень, желая вернуться в интересующее его место.
— О, это просто мусор, которые слуги никак не соберутся убрать.
Женщина блефовала. И теперь это было видно отчётливо. Видимо, была затронута та тема, в которой её маска абсолютно отстранённого человека трескалась, и Судзуки-сан не могла с этим совладать.
— Так почему же Вы не соберёте ленты
Азэми распахнула глаза. И в этот раз её эмоции были не наигранными.
— Вы что? Это же работа слуг!
Рин тоже покосился на Бона, так как был согласен с Судзуки-сан в этом плане. Странно убирать что-то самому, если для этого есть специальные люди. Причём, эти люди как бы получают за свою работу зарплату.
— Судзуки-сан, — со стороны входа в беседку послышался тихий девичий голос. Перед эксвайрами, их преподавателем и хозяевами особняка появилась маленькая девочка в цветном кимоно. Она прижимала к себе большого плюшевого медведя. — Я взяла Вашу детскую игрушку. Вы не против?
У девочки были очаровательные голубые глаза, доставшиеся от отца-иностранца и милые ямочки на щеках, которые стали видны, когда она неловко улыбнулась и прижала к себе игрушку сильнее.
Судзуки-сан поджала губы.
— Положи её на место. И я ведь говорила не высовывать нос из дома без спроса.
Девочка расстроено опустила глаза и побежала обратно в особняк, старательно оббегая разбросанные золотые ленточки. Морияма широко распахнула глаза и бросилась за ней, так как Юкио не успел схватить её за руку.
— Вы запретили ребёнку взять игрушку? — недовольно спросила Камики, — правда?
Азэми кинула на неё ледяной взгляд.
— Эту игрушку никому нельзя трогать. Она…
— Она что? — проворно вставил свой вопрос Бон.
Юкио мысленно просил всевышние силы, чтобы Судзуки-сан это не расценила как откровенную грубость. И то, что Шиеми решила так просто уйти, не попрощавшись, тоже. Тем более, за племянницей хозяйки.
— Да ты прямо детектив, — ехидно заметил Рин.
Он вообще старался везти себя спокойно, хотя хотелось вскочить и уйти куда-нибудь. Беседа затянулась, и Куроде было откровенно скучно.
Лучше бы он ушёл за Такарой.
— Недавно она принадлежала нашей дочери. — Никто не ожидал того, что это скажет Кэзуо-сан. Даже его супруга была удивлена. — Месяц назад Акира умерла от рака. На этом всё. Мне пора уходить на встречу.
Окумура пару раз моргнул, вспоминая, читал ли об этом в отчётах.
Получалось, что нет.
Кажется, именно эту информацию так не хотели выдавать неприветливые супруги. Наверное, все соседи уже успели перемыть пострадавшей семье каждую косточку. Юкио прекрасно знал, что это такое, и не винил их. Теперь он взглянул на хмурую женщину по-другому. Не каждый в силах выдержать сначала гибель своего ребёнка, а потом постоянные расспросы работников их организации, закончившиеся высылом целой группы на задание в этот особняк.
Золотая лента — символ проблемы детского рака. Как он не вспомнил раньше?
Рин, тем временем, отвлёкся от разглядывания щелей на деревянном потолке и успел отметить, как зло Судзуки-сан посмотрела на супруга. Полудемон взял этот факт на заметку.
Юкио посмотрел на часы и решил, что разговор действительно можно было заканчивать.
— Вы не разрешите нам приготовить чай на вашей кухне?
— Советую зелёный, который заваривают в кафе неподалёку. Вы не пожалеете.
Камики уже вышла
Их неприкрытый интерес привёл к тому, что Судзуки-сан явно постаралась ограничить перемещение чужих людей в особняке до минимума.
— Благодарю, — Окумура сдержанно улыбнулся.
Если кто и был недоволен, так это Рюдзи, но ему пришлось смириться. Полноценные расспросы всё-таки за один раз, а уж тем более в таких ситуациях, не проводятся. К сожалению.
Пора было вновь собираться в комнате, которую выбрали общей точкой сбора.
========== Осколок 11 ==========
Конекомару явно нервничал. Кажется, ему не терпелось что-то рассказать остальным как можно быстрее. Возможно, Мива просто был рад, что именно на него возложили такую ответственность, ведь все остальные — не считая Такары — пошли с учителем. Конекомару покосился в сторону расслабленного Нему и решил, что того можно не считать вообще.
Парень что-то печатал в своём телефоне, сидя на подоконнике. За открытым окном распускались ветки сакуры, на которых при свете дня были видны разрисованные китайские фонарики, явно сделанные детскими руками. Они еле ощутимо качались на ветру и выглядели откровенно старыми и помятыми, словно забытыми. Никто из слуг не собирался снимать с деревьев раскисшую бумагу, пережившую не один дождь. Такара еле заметно нахмурился, но сразу же расслабился обратно под любопытным взглядом Мивы. Будущий Ария готов был поклясться, что услышал такой привычный хмык, которым Нему обычно комментировал некоторые выходки Куроды. Хотя нет, тот звучал более… одобрительно. Этот же явно выражал чужую насмешку.
Казалось, Такара полностью не заинтересован в миссии, но Конекомару был уверен, что на самом деле у кукольника есть своя, пока никому не известная цель, мимоходом коснувшаяся происходящего. Будущий Ария пока что ни с кем не делился своими предположениями. Хотелось тщательно проанализировать чужое поведение — с Нему это было очень трудным занятием — и лишь потом делать окончательные выводы.
В данный момент Мива почти полностью был уверен только в том, что своеобразная цель Такары как-то связана именно с Рином. Он общался нормально (ну, Курода вроде бы не жаловался) да и просто контактировал только с ним. Но, возможно, у них просто идеально совпали характеры и отношение к жизни. Всё-таки это именно Курода первым подсел к своему будущему другу, начиная общение. Но если думать об этом дальше, то вспоминается тот момент, что Рин является родственником ректора. Это может быть как-то связано. И если мечник — действительно расходное звено в достижении чьей-то цели и приблизился к Нему ненамеренно, облегчая тому задачу, Миве очень хотелось бы помочь Рину выпутаться из этого.
Конекомару до сих пор помнит то ошарашенное лицо Бона, когда Курода таки открыл эту информацию одногруппникам. Сам парень при этом выглядел определённо довольным. К слову, Мива и сам не сразу пришёл в себя настолько, чтобы поспешить за удаляющимся Рином и спросить что-нибудь ещё.
В дверь постучали два раза, и Конекомару вздрогнул, подрываясь на ноги. Нему остался сидеть на подоконнике и даже вальяжно облокотился об открытую створку. В любом случае, внимания на это никто не обратил — ни во дворе, усеянном золотыми лентами, ни в комнате. Ребята договаривались, что этот стук — своеобразный знак, который отличит их от слуг, которые, к примеру, могут принести для гостей чай. К слову, тот уже успел остыть.