Разборка по-кремлевски
Шрифт:
Небольшая сортировочная станция в Зауралье уже заканчивала свою работу. Были состыкованы последние вагоны груженного лесом товарняка. Диспетчеру, машинисту и составу оставалось ждать, когда пройдет пассажирский поезд, чтобы тронуться в путь. И от этого момента их отделяло еще три часа времени.
Сцепщики переоделись, сели на бревнах попить пива. В закатном небе проплывали легкие облачка, похожие на пивную пену.
— Эх, — вздохнул бригадир, глотнув пивка, — в столице жизнь идет, а у нас здесь — полный застой.
— Уж лучше такой застой, чем столичные новости, — прозвучало в ответ с провинциальной неспешностью. — Хоть телевизор не включай. Какими-то знаменами машут, а понять, чего хотят, — не поймешь.
— А чего тут понимать, — бригадир отставил пустую бутылку и откупорил следующую. — Власти все они хотят.
Помолчали, переваривая сказанное.
— Что бы там в Москве ни делали, у нас тут ничего не изменится. Как сцепляли вагоны, так и будем сцеплять. Железная дорога — она каждой власти нужна.
— А генерал-то боевой — герой. И Курилы нельзя японцам отдавать, — пожилой сцепщик хлопнул бейсболкой по бревну. — А то Севастополь уже хохлам подарили. А они — хер нам на центральной площади показали.
— Ты в Севастополе был? А на Курилах? — бригадир почувствовал, что продолжая политическую тему, он рискует поселить разлад в душах членов бригады.
— Ага, разогнался я и был на море… — скривился пожилой сцепщик. — На Юг только начальство ездит. У него и премии, и зарплата… А на Курилы? Чего они там забыли?
— Надо просто честно свою работу делать. И неважно, кто ты — дворник или президент. Вот тогда и будем жить не хуже, чем на гнилом Западе. Завтра чтоб никто не опаздывал, — бригадир одним махом допил пиво и поднялся.
Из-за леса, в успевшем потемнеть до темно-синего цвета небе, показался военный вертолет. Он шел высоко. От машины стали одна за одной отделяться черные точки. Мужчины принялись считать.
— Десять, — первым окончил подсчет бригадир.
Невысоко над землей вспыхнули в лучах заходящего солнца купола парашютов.
— Затяжные пряжки. Десант. Учения.
Бригадир, который по должности должен был знать больше подчиненных, закурил:
— Не учение. Это у них испытания такие. Сбрасывают десантников без жрачки, без воды, с одним ножом-стропорезом, и они должны к сроку в заданную точку выйти. Триста километров по лесу да по болотам. Захочешь есть — укради. Не украл — жаб, ящериц и жуков с червяками жри. Из лужи пей. И никто их видеть не должен. Засветились — снимают с дистанции.
— А если на кого в лесу случайно напоролись? Ну, баба в ягоды пошла?
— Зарежут и закопают. Потому что их в коммандос готовят. С них за это никто не спросит. Им жалость противопоказана.
— Брешешь. А если на ребятишек наткнутся?
— Ребятишки не в счет. Кто ж это детей убивать позволит? — бригадир, окончательно запутавшись, строго посмотрел на сцепщика и направился к диспетчерской.
— Ну, мужики, счастливо доработать. Завтра встретимся. Мы вам пива оставили. Отработаете, хлебнете.
Машинист только улыбнулся.
— Ему можно, — кивнул на диспетчера, — а я уж с утра.
— А я про что? Работа — она прежде всего. Вон и десантники на ночь глядя учения проводят.
Ноги пружинисто коснулись травы. Купол парашюта, подхваченный ветром, потащил Бондарева по лугу. Последний свой прыжок он совершил три года тому назад, а потому не сразу сумел выбрать стропы.
Подоспевший майор спецназа погасил ему купол. Остальные десантники уже собирали парашюты. Вертолет, заложив круг над лесом, ушел к горизонту.
Вскоре группа пробиралась лесом к станции. Темнота сгустилась. Краешек луны еще виднелся у самого горизонта. Клим первым оказался на платформе сортировочной. В свете фонарей поблескивал масляными боками мощный электровоз. Диспетчер с машинистом курили, расположившись на лавочке. Пропустить вызов не боялись — окно диспетчерской оставалось распахнутым настежь, и стоило протянуть руку, чтобы поднять трубку.
— Здорово, мужики, — Клим, возникший словно из ниоткуда, щелкнул зажигалкой и прикурил.
Железнодорожники смотрели на появляющихся один за другим десантников в полной экипировке, как на инопланетян.
— А вы, это… откуда и куда будете? — неуверенно произнес диспетчер, сразу же вспомнив о том, что совсем недавно, после прохода президентского поезда, двое его коллег бесследно исчезли с рабочего места.
Клим окинул взглядом электровоз:
— Машина надежная. А машинист где?
Машинист даже не успел ответить, дрогнувший на лице мускул выдал его.
— Пошли. Запускай двигатель, — распорядился Клим и как бы невзначай положил палец на спусковой крючок автомата.
Двое десантников уже усадили диспетчера за пульт. Схема путей подмигивала лампочками со стены.
— Переведешь стрелку на запасной путь…
Локомотив вздрогнул, переходя на боковую ветку. За ним бросало на стыках платформу для перевозки щебня. За невысокими стальными бортами укрылись вооруженные десантники.
Бондарев, стоявший рядом с машинистом, приказал:
— Скорость на максимум. И погаси прожектор.
Светлая полоса шпал за лобовым стеклом потонула в темноте.
— Все, максимум, быстрей не пойдем, — машинист убрал руку с рычага.
Бондарев всматривался в темноту, сверялся с картой.
— Заглуши двигатель, быстро!
Машинист послушно повернул рычаг на отметку «ноль». Ствол автомата не располагал к спору. Лишь только замолк мощный дизель, показалось, что наступила полная тишина. Стало слышно, как свистит ветер за приоткрытым стеклом кабины. Но постепенно прорезался стук колес.