Разборка (Пропавшие без вести)
Шрифт:
– Предлагает отвезти на станцию, - сообщил Муха, прислушивавшийся к их разговору.
– Всего за тридцатник.
Клиент отрицательно покачал головой.
– Объясняет, что автобус будет только вечером.
Та же реакция.
Говорит: ладно, за двадцатник.
Никакой реакции.
– За чирик.
То же.
– Сейчас предложит подвезти бесплатно, - предположил Муха.
– За удовольствие пообщаться.
Но водитель "Нивы" понял, что это будет слишком уж подозрительно, и отошел в сторону. Вид у него был озадаченный. Он отогнул полу куртки и прикрыл ею
Расчет их был понятен. Он сажает клиента в машину. Потом его напарник голосует, подбирают и его. А на изгибе дороги их перехватывают двое из джипа.
Наша тактика тоже была понятна: увязаться за "Нивой", самым нахальным образом сесть ей на хвост. При свидетелях эти мурманские ребятки не решатся на активные действия. А если решатся, тем хуже для них. На этот случай и лежали в ельнике Артист и Боцман.
Отказ клиента сесть в "Ниву" поломал план этих ребят. А другого у них не было. Так ни о чем и не договорившись, водитель "Нивы" вернулся к остановке и начал прохаживаться возле нее, ожидая удобного момента, чтобы еще раз подкатиться к клиенту. Но тот вдруг встал, закинул вещмешок за плечо и вышел на дорогу. Судя по всему, он решил не ждать автобуса, а идти пешком. Через некоторое время "Нива" тронулась с места, подобрала второго и медленно двинулась следом.
Артист передал из ельника:
– Им что-то сообщили.
– Что делают?
– спросил я.
– Матерятся.
– Он пошел пешком. Будет возле вас примерно через час с четвертью. Действуйте по обстановке. Двоих на "Ниве" мы задержим. Как понял?
– Понял. До связи.
Так мы некоторое время и двигались: клиент, за ним в полукилометре "Нива", а за "Нивой" мы с Мухой на "Жигулях". Лагерь скрылся за сопкой, никаких машин на дороге не было. Самое время было перехватить "Ниву", но неожиданно она резко прибавила скорость.
– Это еще что такое?
– удивился Муха.
– Он что, рванул стометровку?
Через пять минут мы поняли, в чем дело. "Нива" стояла на обочине, а черные куртки мурманских ребят мелькали в распадке среди красных кустов боярышника.
– Пастух, слышишь меня?
– раздался голос Артиста.
– Они уезжают. Джип уезжает. Что-то им передали.
– К лагерю?
– Нет. К станции. Наши действия?
– Ждите.
– Он пошел напрямик, через сопки, - сообразил Муха.
– Эти двое идут за ним. А те, на джипе, перехватят его на выходе.
– Забери Боцмана и Артиста и дуйте за джипом, - приказал я.
– Этих я остановлю.
– У них стволы, - возразил Муха.
– Ты пустой. А у меня ствол законный.
Он передернул затвор служебного "ИЖ-71", а попросту говоря - слегка модернизированного "ПМ", разрешение на который имел как совладелец частного детективно-охранного агентства "МХ плюс", выскочил из тачки и устремился в сопки. Я дал по газам. Артист и Боцман уже вылезли из ельника, ждали. Километров через восемь мы увидели джип. Его бросили на обочине дороги рядом с тропкой, которая уходила в распадок.
Тут у этих мурманских ребят было перед нами явное преимущество. Они знали местность. А у нас была только карта. Никаких троп в сопках на ней
Я приказал Артисту замаскировать "Жигули", вести наблюдение за джипом и держать с нами связь, а сам с Боцманом углубился в распадок. У Боцмана был ижевский "макаров", такой же, как у Мухи, с разрешением, у меня не было ничего. Поэтому я двинулся вперед, а Боцман меня страховал. Наш расчет был на то, что эти двое из джипа не ожидают никакой опасности с тыла. Скорее всего они залягут по сторонам от тропы и будут поджидать клиента.
Мы оказались правы. Их выдала сорока. Она перелетала с лиственницы на лиственницу и так разорялась, что один из них не выдержал и начал швырять в нее камнями. Это обнаруживало в нем городского жителя, не имеющего опыта ведения боевых действий в условиях лесисто-гористой местности. Он пристроился с "калашом" между двумя огромными замшелыми валунами, выставив на обозрение с тыла мощную спину и бритый затылок, крутой, как у молодого бычка. Второй замаскировался лучше, влез в куст орешника, из него торчали лишь его ноги в остроносых ковбойских сапогах с высокими каблуками. Соответственно распределились и мы. Я взял на себя бычка, а Боцман ковбоя.
Прошло полчаса. Ничего не происходило. Еще полчаса. Тишина. Я уже начал беспокоиться за Муху, но тут ожила моя рация, включенная на прием.
– Я чего-то не понимаю, - озадаченно сообщил Муха.
– Кто меня слышит?
– Я тебя слышу, - ответил Артист.
– Что у тебя?
– Он его прикончил.
– Ты не мог бы выражаться точнее? Кто прикончил кого?
– Наш клиент. Водилу "Нивы". Ничего не понимаю. У него немного крови из носа. И все.
– Может, он жив?
– По-твоему, я не могу отличить живого от мертвого?
– огрызнулся Муха.
– А как ты отличаешь?
– поинтересовался Артист.
– Он молчит!
– Многие молчат. Есть люди разговорчивые, а есть неразговорчивые.
– Он не дышит!
– Давно?
– Минуты три.
– Это серьезней. Но я не стал бы делать из этого далеко идущие выводы.
– Минуты три он не дышит при мне!
– Может, еще задышит?
– Жопа!
– разозлился Муха.
– У него пульса нет!
– Совсем нет?
– Совсем!
– Другое дело. С этого надо было и начинать. Значит, и в самом деле труп, - согласился Артист.
– Так что тебе непонятно?
– Как он его сделал? Нигде ничего.
– Так не бывает. Поверти.
– Вертел.
– И что?
– Ничего!
– Может, инсульт?
– предположил Артист.
– Какой инсульт? При инсульте кровь приливает к лицу. А этот бледный, как поганка!
– Инфаркт?
– С чего?
– Не знаю. Тебе видней. Может, от испуга? Я не выдержал
и три раза щелкнул ногтем по микрофону рации.
– Намек понял, - сказал Артист.
– Уж и поговорить нельзя.
– До связи, - бросил Муха и отключился. Снова